Прощай генерал… прости!
Шрифт:
Но ведь он тоже изменил свои показания, вспомнил Турецкий. А Филя обронил, что мужик нормальный, как это понимать? Впрочем, до очередной связи. Если не акцентировал, значит, что-то уже узнал.
А про обоих пилотов сказал, что те до сих пор находятся в крайне тяжелом состоянии, с многочисленными переломами и всяческими сотрясениями, и винят во всех бедах только самих себя. Это у них сейчас просто как мания. Их, впрочем, тоже понять можно — почти десяток погибших, не говоря о покалеченных.
В настоящее время Филя планирует заняться поиском спасателей, которые первыми появились на месте падения вертолета, но народ почему-то помалкивает, будто знает какую-то тайну, а открывать ее не желает.
И последнее, о чем также успел сообщить Агеев в краткой своей информации.
Вот пока и все…
Теперь «Глория». С ребятами в краевой больнице, чтобы их не светить, Александр Борисович договорился о следующем способе общения. Они дают на его мобильник один сигнал и отключаются. Это значит, что теперь он должен сам найти возможность выйти на их телефоны. Мало ли когда вдруг появляется необходимость экстренной связи! А рядом с Александром Борисовичем может оказаться вовсе не желательный свидетель. И что его постоянно прослушивают, это тоже факт. Перед отлетом Филя «на минутку» заглянул в гостиницу через служебный вход и снял в номере Турецкого очередного «жучка». И место его отметил жирным крестиком, чтоб кто увидел, сразу понял, о чем речь. Но это так, чистая игра, никаких разговоров из своего номера Александр Борисович, разумеется, не вел, для них существовало много других, безопасных способов. А кроме того, он оставил Турецкому необходимую миниатюрную технику, привезенную с собой коллегами из Москвы, которая могла бы выручить «важняка» в крайних обстоятельствах, если таковые сложатся. И об этой в какой-то степени технической стороне дела Александр Борисович все больше задумывался, ибо ситуация его никоим образом не удовлетворяла…
Ближе к концу дня, почти уже завершая очередной бесполезный с посторонней точки зрения день, Александр Борисович услышал, как тренькнул его мобильник. Никакого сообщения не последовало, значит, кто там у нас сегодня дежурит, Демидыч? Это он ждет контакта.
Разговаривать из этого кабинета Турецкий не стал бы ни при каких условиях, и он поднялся, по привычке спрятал документы в сейф, запер его и зашел в соседний кабинет, к Серову. В дверях устало, с хрустом, потянулся, поинтересовался, когда придет очередной свидетель, и, выслушав неутешительные известия, что его невозможно найти, осуждающе покачал головой и заговорил, рассчитывая на то, что сказанное им сейчас станет немедленно известно «подлому врагу».
— Надоели мне, Юра, — вот так, совсем по-домашнему, произнес он, — эти ваши дурацкие игры. Я долго ждал, ты сам видел, верно? — Он дождался утвердительного кивка следователя. — А больше ждать не хочу. Да и время зря тянуть — непростительный грех. Значит, диспозиция на сегодняшний вечер будет у нас с тобой такая. Придется немного пострадать, извини. Я не хочу в данный момент раскрывать все аспекты своего плана, но у меня появилась наконец возможность «развязать» нашим свидетелям языки. Сколько веревочке ни виться… да что я тебе говорю, ты и сам все прекрасно знаешь! — И Турецкий удовлетворенно хлопнул ладонями и потер их одну о другую.
Серов вытаращил глаза. Он ничего не понимал, но если что-то и дошло, то это было мгновенное озарение — у Александра Борисовича появился неизвестный, но очень серьезный козырь. Тот, которого он давно, видно, ожидал, готовился и поэтому так непонятно тянул время.
— И… и что я должен?
— А ничего! — рассмеялся Турецкий, он был сейчас чрезвычайно собой доволен. —
— А к кому конкретно поедем, Александр Борисович? — почти выкрикнул вдогонку Серов. И несколько смущенно добавил, когда Турецкий резко обернулся: — Я хотел спросить: с чего начнем?
— Не с чего, а с кого, да? Но тайна сия, Юра, велика есть! — Турецкий назидательно погрозил ему указательным пальцем. — Тебе-то какая разница? А ну как проговоришься нечаянно, а? Или вдруг нас с тобой кто-нибудь сейчас подслушивает? Ты ж не можешь быть стопроцентно уверен, что у этих стен нет ушей? Вот то-то! И мы явимся к очередному хладному трупу? Мне ж ведь тогда придется тебя колоть, чуешь?.. — И мрачно закончил: — Шучу.
Он ушел, физически чувствуя, как его спину прямо-таки сверлил напряженный взгляд Серова. А сейчас тот будет либо сам докладывать, либо выслушивать наставления, как себя вести. Жаль, не хотелось Александру Борисовичу убеждаться в том, что деньги могут сделать даже приличного человека предателем. Впрочем, приличия — еще не аргумент при окончательной оценке личности, ибо вполне пристойных, приличных мерзавцев — пруд пруди. Особенно в государстве, где, кажется, утеряны почти все человеческие ценности, кроме финансовой — возможно, и очень важной, но в конечном счете далеко не главной…
Демидыч сообщил, что со второй половины дня у больницы наблюдается некоторое скопление весьма характерных лиц, кучкующихся вокруг пары крутых джипов. Прежде их не было. Нельзя исключить, что им известно о том, что пострадавшая пришла в себя, о чем даже он, не покидающий бокса с палатой Пшеничной, уже успел услышать в разговорах медсестер. Ну да, всем же рты не залепишь!
Это было скверно и, главное, очень не вовремя. Турецкий сказал, что примет меры, и тут же перезвонил отдыхающему после дежурства Голованову. Севе долго не стоило объяснять, он сказал, что временно переселится в больницу, а вдвоем с Демидычем им и сам черт не страшен. Вообще-то так оно и было. Турецкий успокоился. Хотя и предупредил, что в связи с некоторыми его личными планами на сегодняшний вечер ему наверняка потребуется поддержка одного из них. Не силовая, а скорее техническая. Обеспечение устойчивой связи и слышимости, так сказать. Сева засмеялся — ему было не впервой участвовать в мероприятиях такого рода.
Операция, которую Турецкий замыслил провести, он назвал простенько и с определенной долей кокетства — «Огонь на себя». А если быть более точным, то — «На живца». Однако первый вариант ему нравился больше, потому что звучал благороднее.
Слишком долго, по его мнению, длилась раскачка. Ни в какие договоры с тем же Бугаевым он, конечно, не верил. Все эти разговоры велись для отвода глаз. И адвокат задействован именно с той же целью. Но если Филя угадал и те начали зачистку местности, значит, останавливаться уже не будут. И странная апатия «важняка», которую он откровенно демонстрировал в последние дни, их не только не обманула, а, напротив, насторожила. Один Юрин взгляд чего стоит! Значит, происходит то, о чем они не знают? Как не могут и узнать, откуда вдруг у палаты городской больницы появились двое неизвестных охранников — ясно же, что не с кондачка! И это все теперь для них оказалось наживкой. Глупая рыба непременно клюнет и… сядет на крючок. А они себя наверняка надутыми карасями не считают. Но… тем не менее клюнули же? Появились возле больницы-то… Хотя вполне могло быть, что к Катерине они прямого отношения не имеют. И у них совсем другие цели… Впрочем, уже до завтрашнего дня все станет известно…