Прощай, Германия
Шрифт:
— Наш солдат? — ужаснулся Эдик. — Кто?
— Наш! Эргашев! Козлина он эдакая! Мало ему баб? Молодые немочки из деревеньки, соседствующей с полигоном, всегда и с удовольствием нашим бойцам дают! Самолично, когда дежурю по полку и туда ночью с проверкой приезжаю, то из под солдатских кроватей этих малолетних шлюшек вытаскиваю регулярно!
— И что теперь будет?
— Не знаю. Не полк, а сборище пидорасов, блин! — негодовал Бордадым. — Боец этот Чумаков, смазливый такой, женственный, тощенький — и впрямь мечта педиков! В общем, они в каптерке развлекались, а дежурный по полку их застал. Чумаков заявил, что
Громобоев растерялся от свалившегося как снег на голову неприятного известия.
— Что же делать? — спросил он у самого себя. — Я ведь и забыл, когда в батальоне толком работал, больше чем полгода в отрыве от людей: то госпиталя, то отпуск, то командировки…
Бордадым в ответ лишь выматерился, обругал проклятых извращенцев, пожелал скорейшего выздоровления и уехал в полк.
Эдик впал в прострацию. Как быть? Как выкрутиться из создавшегося неприятного положения? Ведь семья сейчас к отправке не готова: денежных резервов не запасли, растратили в отпуске, машину для отъезда не купили.
— Твою мать! Без вины виноватым меня сейчас начальники сделают в отместку! — ругался Громобоев.
Юрка выслушал рассказ приятеля и посоветовал:
— Подойди к начальнику отделения и попроси разрешения позвонить.
— Куда?
— В Нору!
Надо пояснить, чтобы было понятно читателю, штаб армии размещался в населённом пункте с забавным для русского человека названием Нора. Ударение в этом слове можно было ставить, как захочешь, по обстоятельствам, и это являлось предметом многочисленных шуточек, типа: «спрятались в нору, забрались в Нору»
— Звони Командующему! — наседал Ануфриенко на Эдика. — Сам говоришь, что он ведь какой-никакой, а твой боевой товарищ!
— Неудобно…
— Зато очень удобно будет, получив двадцать четыре часа на сборы, домой уезжать! Звони, кому говорю!
Громобоев помялся, но переломив гордость и поборов смущение, обратился к терапевту. Подполковник выслушал, посочувствовал, лично дозвонился до приёмной командующего и передал трубку Эдуарду.
— Кто спрашивает генерала Исакова? — поинтересовался порученец.
— Капитан Громобоев. Зам командира батальона 232 танкового полка. Я с командующим армии в прошлом в Афгане служил.
— Что вам нужно?
— По личному делу…
В трубке затихло, порученец спросил по селектору генерала, не прошло и минуты, как сам Исаков ответил.
— Слушаю тебя капитан!
— Здравия желаю товарищ командующий!
— Здравствуй…
Эдуард вкратце изложил свою ситуацию с травмой, госпиталями, отпусками, командировками и прочими смягчающими ситуацию обстоятельствами.
— Поэтому, товарищ генерал, я своей прямой вины в данном происшествии не вижу…
— Будь моя воля, вас всех к ядрёной фене выслал бы, да из армии вдобавок погнал бы! Начальнички! Докомандовались! Ладно, учитывая твои личные обстоятельства и боевое героическое прошлое, оставляю тебя в полку…
Громобоев разволновался, даже голос дрогнул. Эдику захотелось сказать что-то тёплое бывшему комдиву, поинтересоваться здоровьем, но как-то было неудобно, и единственное, что пришло на ум, спросить о встрече однополчан.
— Товарищ генерал, вы на той неделе в Москву, на встречу ветеранов дивизии ездили? Много народу было?
— Гм, хм! — генерал даже закашлялся от неожиданности. — Ты из какого полка?
— Сто восьмидесятый! Первый батальон, замкомбата.
— A-а, да! Отличный был батальон, боевой! Хорошо помню вашего усатого комбата Пустырника. Как же ты так оплошал капитан?
— Я же говорил, меня в полку толком больше полугода не было…
— Эх, а на встрече побывать в этот раз мне не довелось… А жаль… Ладно, поговорили…, свободен!
Ануфриенко с нетерпением дожидался Эдика в коридоре.
— Ну, что сказал Исаков?
— Оставил!
Юрка обнял Громобоева здоровой рукой и громко воскликнул:
— Я же говорил! Новый командующий хороший человек! Настоящий мужик!..
Итак, репрессии пока не состоялись, и высылка домой отложилась на некоторое время…
Глава 13. Понижение в должности
Глава, в которой наш герой начинает службу в новой должности, и участвует в судебных процессах.
Долечиться так и не удалось, да и какая может быть реабилитация, когда само твоё пребывание в Германии висит на волоске. Травматолог был недоволен, но согласился с доводами Эдика, велел написать рапорт о досрочной и добровольной выписке, но взял слово, что капитан ещё приедет, когда сможет долечиваться. Однако не судьба была ему ещё разок полежать на мягкой больничной койке, уже через два месяца госпиталь в срочном порядке расформировали и вывели в Россию.
В полку навалились неприятности, наконец-то Кудасов и Статкевич затаившие давнюю неприязнь, смогли поквитаться и хоть немного, но отомстили наглому зарвавшемуся капитану.
— Мы уже хотели Вас откомандировать домой, — начал бубнить Статкевич, уставившись на Громобоева своими бесцветными глазами. — Однако, у вас появились высокие покровители, вы даже самому командующему жалуетесь…
— Не жалуюсь, а доложил о готовящейся несправедливости…
— Если у вас нечистая деформированная совесть, и вы считаете это в порядке вещей, пусть будет так. Пусть командующий оставил служить в Германии, но мы вас использовать на прежней должности не можем, — продолжил с ехидцей замполит. — Нам нужен замкомбата способный заниматься боевой подготовкой, а у вас регулярно спина болит: госпиталя, отпуска по болезни… Предлагаем занять вновь созданную должность офицера по правовой работе. Предупреждаю, должность с понижением, капитанская, будете проводить административные дознания, работать с прокуратурой и судом. Ваши преступники, вам и разгребать то дерьмо, что накопилось… Через месяц в Ваймаре будет проводиться показательный судебный процесс. Суд открытый. Из Москвы адвокат приедет, представитель Комитета по защите прав военнослужащих. Готовьтесь, не оплошайте. Сдавайте свои дела, должность замкомбата примет бывший секретарь комитета комсомола полка.