Прощай, Германия

Прокудин Николай Николаевич

— Захолустный? Ну, ты, брат даёшь! Или не знаешь истории своей родины? Это ведь знаковый город для России! Здесь родилась и выросла самая великая русская императрица! Катя номер два!

— Эва как!

— Вот тебе и эва…Цербст — родина Екатерины Великой!

— А ты чего топчешься один на вокзале? Неужели меня поджидал? — Громобоев схитрил и скрыл за вопросами смущение от своего дремучего невежества.

— Конечно, нет. Скажешь тоже, делать мне нечего кроме как замполитов разных встречать! Я жену жду из Мариуполя, она должна на днях приехать, сообщила, о выезде, вот и хожу регулярно к поездам. Почему-то и сегодня не прибыла.

—

Может, поймаем такси? — спросил Эдик, которому уже надоело тягать свой огромный, тяжелый чемодан. — Руки от него устали…

— Да, ладно, не сори деньгами, пригодятся ещё для гаштетов, лучше прогуляемся пешочком в часть, тут совсем не далеко. Я тебе помогу.

— И ведь точно Цербст! — внезапно воскликнул Эдуард припоминая, и шлепнул себя по лбу ладошкой. — Ах, твою, медь! А я-то ещё в Магдебурге подумал, что мне это название неуловимо знакомо! Верно, программа истории восьмого класса! Эк, куда меня занесло! Транзитом из города, где Екатерина Великая правила, в город, где она родилась!

Тощий майор усмехнулся, похлопал Эдика по плечу и предложил по очереди, по сто метров, тащить поклажу. Они не спеша прошли через исторический центр, и по пути Громобоев таращил глаза на разнообразные и почти не повторяющиеся старинные здания, на замок в готическом стиле, в котором родилась дама перевернувшая Россию вверх дном, на вывески магазинов, на витрины. Под ногами лежала мостовая, выложенная камнем, и подошвы сапог иногда даже проскальзывали на гладких булыжниках брусчатки стертых миллионами подошв за многие века.

— Непривычно всё? Европа! Ничего, скоро освоишься. День-другой, пока я холостякую и мне делать нечего, то могу побыть твоим гидом по городу. Завтра можем продолжить обзорную экскурсию, если конечно ты этого хочешь.

Взмокший Громобоев пыхтел, борясь с тяжелым чемоданом, и поэтому лишь энергично закивал головой в знак согласия. Тут взгляд Эдика упал на старые истёртые трамвайные рельсы, словно замурованные в мостовую, которые почему то резко обрывались на середине площади, словно их вырвали, украли и продали.

Он поставил поклажу на брусчатку и, указав пальцем на транспортный дефект, спросил попутчика:

— У немцев рельсы закончились? Или наши пионеры постарались и стащили на металлолом?

Странко усмехнулся и ответил:

— Да нет, согласно местной легенде, в доме возле ратуши жила бабушка, не то Гиммлера, не то Геринга. Трамваи бегали, громко трезвонили, дребезжали, и когда бабуся стала совсем старенькой, весь этот шум ей постоянно мешал спать. Она попросила дорогого внучка прекратить безобразие и дать ей покоя. Высокопоставленный фашистский внучок свою бабушку очень любил, поэтому выполнил её пожелание и движение остановил простым решением — ликвидировал трамвайное движение в центре. Для старушки наступил покой, а рабочим стало неудобно добираться на заводы. Может быть поэтому в Цербсте зачахла промышленность и в войну его практически не бомбили. Говорят, на него упала всего одна американская авиабомба. Город американцы брали, обошлось без штурма, поэтому все здания целёхонькие. Ну и наши почему-то его тоже не обстреливали, возможно кто-то знал чья родина, в память о Екатерине. Потом когда янки вывели войска, сюда вошли наши части, ведь эта территория в соответствии с Ялтинскими договорённостями о раздела Германии должна была входить в советскую зону оккупации. Время шло, сменились власти, но трамваи с тех пор так больше не ходили через центр. Так одна зловредная старушка, нарушила единую систему транспортного сообщения целого города…

По прибытию в часть Громобоев представился командованию, и первым делом прибыл на беседу к замполиту полка. Подполковник Патрушенко с виду был достаточно милым дядечкой, широкоплечим, крупноголовым, добродушным. Он сразу побеспокоился о жилье для семьи вновь прибывшего офицера и пригласил к себе в кабинет заместителя командира полка по тылу.

— Иван Федорович! Что у нас есть свободного в жилом фонде для заслуженного офицера? Только называй квартиры самые приличные…

— Надо подумать, — сурово сдвинул брови зампотыл, закатил глаза и смешно зашевелил губами. — В четырёх комнатную квартиру предшественника майора Иванова мы его поселить, конечно же, не можем.

— Верно, не можем. Эдуард Николаевич, поясняю, майор Иванов у нас был отец-герой, у него четверо детишек, самая многодетная семья гарнизона. Вернее отцом-героем он так и останется, но уже в России. А у вас, как я понимаю после ознакомления с личным делом, лишь жена и одна дочь.

Эдик кивнул, а зампотылу продолжил размышления вслух.

— В новом ДОСе квартиры заняты, поэтому если селиться в двухэтажные коттеджи… Но даже не знаю… там любая квартира нуждается в хорошем ремонте…

— А эсэсовская башня? — спросил Патрушенко.

— Это можно! И точно! На первом этаже освободилась двухкомнатная, можно хоть сейчас вещи заносить, — обрадовался этой идее зампотылу. — Если нет возражений, тогда я сейчас же распоряжусь!

— Вот видите, Эдуард Николаевич, как всё удачно складывается, квартиру мы вам подыскали прямо рядом со службой, можно будет больше времени уделять личному составу. Сейчас начальник службы КЭС выдаст ключи, быстро размещайтесь и потом знакомьтесь с батальоном.

— А почему эта башня эсэсовская? — уточнил Громобоев.

Замполит хитро усмехнулся в пышные чёрные усы и пояснил.

— Вы же рассмотрели архитектуру наших казарм? Они построены во времена кайзера Вильгельма II. О-о! эти стены многое могли бы рассказать — безмолвная история немецкого милитаризма! Тут стоял полк эсэс. Выгляньте в окно, и увидите возле плаца, перед штабом, домик в готическом стиле? Заметили?

Эдик кивнул, он действительно даже залюбовался проходя мимо, этим строением из старого красного кирпича, покрытым коричневой черепицей, с высокой, но словно бы слегка обрубленной высокой башенкой по центру, и с двумя остроконечными башенками пониже по бокам, с флюгерами на шпилях.

— Ваша квартира будет в боковом флигеле, — уточнил начальник службы КЭС полка и выдал ключи. — Это бывшая военная кирха и квартира капеллана. После победы, расквартированные здесь наши части, её немного переоборудовали: снесли крест, убрали культовые излишества за ненадобностью, разделили зал на квартиры. Так что теперь это ваше жильё.

Капитан поднялся по трём массивным каменным ступеням под небольшой навес, отпёр ржавым ключом замок и вошёл на лестничную площадку. В этом своеобразном подъезде на первом этаже был длинный Г-образный коридор, сразу у входа дверь первой квартиры, а в глубине в дальнем углу виднелась вторая квартира. Помещение с высоким сводчатым потолком пахнуло сверху и снизу на Громобоева запахами вековой истории, а может быть и полутора вековой.