Прощай, Германия
Шрифт:
Милиционер козырнул, возвращая удостоверение, и направился обратно подпирать спиной и задом свою любимую стену.
— Да что же это, Михалыч! И вы его не задержите? — изумился инспектор.
— За что? Улик нет… — отмахнулся старшина. — А значит, нет и состава преступления. Тем более он ветеран войны и в его действиях я не вижу никакого злого умысла.
— Всё равно ты у меня границу теперь по-хорошему не пройдешь, — брызгая слюной, проверещал разозленный таможенник. — Я весь твой багаж наизнанку выверну, каждую вещичку перетрясу…
Громобоев обрадовался свободе, не стал больше препираться
Капитан пристроился на лавочке, развернул оставленную кем-то местную газету, прочитал заголовки — ничего интересного, одна совдеповская пропаганда в стиле семидесятых годов. Не пресса, а какой-то сусловский заповедник. Что с них взять — провинция! Эдуард заскучал, зевнул, закрыл глаза и задремал…
Проснулся он от того, что кто-то аккуратно теребит за плечо. Громобоев приоткрыл левый глаз — на него участливо смотрел знакомый старшина милиции.
— Товарищ капитан, подъём! Ваш поезд скоро подадут на посадку, начался досмотр, а Савёнок ушёл в столовую. Советую поторопиться…
— Какой ещё савёнок? — не сообразил спросонья Эдик.
— Ну, этот самый гнусный инспектор, что придрался к вам с червонцем. Василь! Мерзавец, карьерист и крохобор. Савёнок его фамилия. Отъявленная сволочь и шкура! Пока его нет, можете спокойно пройти контроль.
Громобоев искренне поблагодарил милиционера, пожал его крепкую руку, подхватил свой многострадальный (с ним он ещё в Афган уезжал служить) тяжелый чемодан, наполненный военной формой и обувью, и поспешил на таможню и паспортный контроль.
В зале досмотра Эдик раскрыл замки, с готовностью откинул крышку чемодана, но молоденький таможенник даже не взглянул внутрь чемодана, не захотел бессмысленно ковыряться в форменных рубашках, кителях и брюках. Пограничник повертел в руках служебный паспорт, взглянул на фотографию, сверил её с обликом хозяина документа, присмотрелся, прищурился, задал глупейший вопрос — спросил о цели поездки.
— Деловая! — ответил, ухмыльнувшись в ответ Громобоев.
— В смысле? — не понял юмора погранец.
— Естественно на службу! Для дальнейшего прохождения воинской службы на территории, не знаю даже какой страны. Подскажи, как её сейчас точнее и правильнее назвать: ГДР уже нет, но и вроде пока не ФРГ. В объединённую Германию? Короче говоря, в ЗГВ — Западную группу войск!
— Пограничник с нескрываемой завистью на лице окинул ещё раз взглядом лицо молодого офицера, яростно шлепнул колотушкой штамп в паспорт и протянул документ.
— Проходите! Не задерживайте очередь…
Итак, государственная граница хоть и с приключениями, но была успешно пересечена и «железный занавес» остался позади! Хотя, нет, не совсем позади, ведь предстояло проехать через всё ещё советскую
Глава 2. В Европе
Глава, в которой наш герой впервые в жизни пересекает границу Германии и попадает в настоящую европейскую Европу.
Наконец пройдя паспортный контроль, Громобоев выскочил из душного зала ожидания на перрон, швырнул на бетонный пол тяжёлый чемоданище, огляделся и заметил указатели номеров платформ и номеров поездов. Ага! Поезд прибывает на платформу номер два, а значит это следующая платформа. Хорошо хоть состав подают рядом, и не придётся долго топать с вещами по подземному переходу.
Капитан быстро переместился ближе к цели, отдышался. Вскоре показался локомотив с прицепленной вереницей вагонов. Удивительное дело, но и этот поезд тоже подали вовремя! Эдик в числе первых разместился: обычное типовое купе, пыльное, душное, с заблокированными и не открывающимися окнами. Капитан ожидал, что вагоны будут более шикарными, и необычными, всё-таки этот поезд советских пассажиров за рубеж возит! Ну да ладно…
Эдуард поднапрягся и забросил чемодан сначала на верхнюю полку, потом засунул в багажный отсек, предварительно вынув из него продукты и необходимые в дорогу вещи. Вскоре появились попутчики: семейная пара, следующая из отпуска обратно в Дрезден. Муж был майор-лётчик, а жена учительница.
Дамочка едва они познакомились, принялась щебетать, как ей не хочется возвращаться обратно, как тоскует постоянно в неметчине по Родине, но вскоре сбилась с этого мотива и принялась рассказывать о страстях с ценами в родной Пензе. Причитала о пустых прилавках магазинов, о преступности и хулиганах, о плохих дорогах, и прочих тяготах пребывания в отпуске. А потом принялась хвастаться.
— Ах, какой Дрезден красивый старинный город! Ах, до чего же нам повезло с местом службы! — стрекотала манерная офицерша. — Гарнизон замечательный! Недавно удачно купили подержанную «Волгу», надо будет по замене перегнать домой. Служить осталось год, но если повезёт, то ещё немного задержимся в Германии…
— А как же тоска по Родине? — ухмыльнулся Эдик.
Дамочка покраснела, но сделала вид, что не заметила колкости и продолжила треск. Под эту неумолкаемую болтовню соседки, мужчины-попутчики не заметили, что состав тихо без рывков поехал. Но вскоре встали и довольно на долго, как пояснил Эдику лётчик, специальные деповские бригады меняли колесные пары с широких советских, на узкие европейские.
Громобоева болтовня попутчицы быстро утомила, как впрочем, она утомила и супруга-лётчика. Мужчины вышли «покурить», а некурящий Эдик просто постоять с майором за компанию. Поезд вновь тронулся, за грязноватым окном замелькали аккуратные европейские пейзажи: подстриженные газоны, поля и лужайки, сменяли аккуратные перелески и рощицы. Вдоль железнодорожного полотна почему-то не валялось никакой битой посуды, консервных банок и обрывков бумаги. Громобоев выразил вслух своё удивление.