Прощай, Германия
Шрифт:
— Да не шуми ты, Петрович! Я к тебе по делу. Вот это твой сменщик, капитан Громобоев! — пояснил Толстобрюхов. — Желает принять у тебя дела и должность, привёл познакомиться. Поэтому я заодно, дай думаю, зайду и заберу денежку, чтоб ты не бегал по полку как гончий пёс, высунув язык, меня, разыскивая…
Предшественник с унылым видом пожал руку Эдуарду, почесал заскорузлым пальцем сельского труженика переносицу и жалобно посмотрел на замкомбата.
— Мишаня! Вечером деньги отдавать плохая примета…
— Ничего страшного,
Иванов тяжело вздохнул, бочком протиснулся мимо тюков в другую комнату, долго шебуршал, и было слышно, как он там напряжённо пыхтел и сопел. Наконец коллега и предшественник, вернулся.
— Тебе старыми или новыми?
— Смеёшься, прохиндей? Откуда у тебя новые? Или полиция уже помогла обменять народные бумажки на буржуазные бундесы? — с недоверием переспросил Мишка.
— Шучу я, — ответил предшественник и осклабился в улыбке. — Думаю, вдруг клюнешь и попросишь…
Михаил неспешно пересчитал свою возвращенную с великим трудом тысячу восточногерманских марок в мелких купюрах. Заметил оставшуюся пачку денег в руке Иванова и переспросил:
— Петрович, а зачем тебе марки ГДР? Их ведь скоро не станет? В России не обменяешь!
— А кто сказал, что я завтра сразу домой уеду? Мы ещё месяц поработаем в госхозе, поживём своим табором за городом. Первого июля через знакомых обменяю марки на бундесы и тогда уеду. Две машины загрузил, два прицепа, но кое-что надо ещё прикупить домой впрок. Поставим палатку, потрудимся, чуток подкопим на дорожку…
Майор Иванов с тоской посмотрел на Громбоева и с нескрываемой болью и тоской в голосе произнёс:
— Эх, как я тебе завидую, Эдуард! Сколько можно дел было бы провернуть в новых экономических условиях…
— Тебе мало семи лет? — ухмыльнулся Толстобрюхов.
— Да я за полгода бы повторил бездарно прошедшую семилетку! — ответил Иванов и, подхватив под локотки офицеров, и не предложив сесть за стол, настойчиво вывел их на улицу. Тут его словно осенило, Алексей Петрович хлопнул себя по лбу и затараторил:
— Слушай, Эдуард, ты ведь безлошадный! Может быть мой «Трабант» купишь? Давай покажу, и даже прокачу. Он за углом стоит. Машина в очень хорошем состоянии, за тысячу марок куплена в том году, но тебе уступлю за восемьсот…
Михаил не выдержал и даже прыснул.
— Побойся Бога, Петрович! Кому сейчас нужен твой «Траби», да ещё за восемьсот марок! Тем более, у сменщика получка будет аж в июле. Он сейчас точно не покупатель.
— Не вмешивайся не в своё дело! — Иванов сердито одёрнул замкомбата. — А ты не слушай его, Эдуард, всё равно посмотри на аппарат.
Алексей Петрович живо увлёк офицеров за собой, они подошли к забавной, горбатой, маленькой машинке, размером примерно со старый глазастый «Запорожец».
— Эх, было время, когда она считалась неплохим транспортом. Давайте, садитесь, довезу до полка.
— Машина неказистая, но хорошая, — не унимался Петрович и с надеждой предложил. — Подумай, капитан, я ещё уступлю, скину цену…
— Успокойся Алексей, не наглей! Да ведь он через пару месяцев себе десятилетнего «Форда» купит!
— Десятилетнего! А этому «Траби» всего три года…
— Не слушай его Эдуард. Это пару лет назад по ГДР рассекали сплошь «Варбурги», «Трабанты», а «Волги» и «Жигули» считались роскошью. Теперь немцы от них как можно скорее избавляются, а наши простаки скупают.
— Ну, раз так, тогда прощайте, — обиделся Иванов и резко затормозил возле КПП.
— А как же сдать дела? Документацию? — опешил Громобоев.
— Эдуард, какие вам нужны документы, и какая передача дел? В столе у Васьки писаря всё возьмёшь и просмотришь, он этим занимался последние полтора года! — майор смахнул внезапно набежавшую слезу рукавом и вымолвил, — Ну, что же, прощайте, не поминайте лихом!
— А как же проставиться за отъезд? — вновь не выдержал Толстобрюхов. — Не хорошо, не по-офицерски это!
— Откуда деньги взять? На какие шиши кутить, Миша! — Иванов умоляюще скрестил сжатые кулачки на груди. — Ты же у меня последние средства забрал! Можно сказать, оставил детей без хлеба…
— Деток… — хмыкнул замкомбата. — Такие лбы вымахали, ростом выше тебя и пашут в поле наравне с мамой и папой. Да, ну тебя! Сквалыгой ты был, Петрович, таким и остался!
Толстобрюхов сердито махнул рукой на Иванова и увлёк за собой Эдика.
Очень удачно совпало, что Громобоев и Семен Чернов приехали в полк практически одновременно, с разницей в два дня, поэтому они проставились сослуживцам в складчину на пару, денег ведь было совсем мало. Капитаны наскребли по двадцать марок, набрали вина, водки и пива, а закуску добыл из полковой столовой знающий «все ходы и выходы» Толстобрюхов. Много ли служивому народу надо, поди не жрать ведь пришли: бочковые солёные огурцы и помидоры, жареная картошечка с тушёнкой, да рыбные консервы.
После первых трёх тостов Эдик и Семен рассказывали о себе, старожилы в ответ делились информацией о полку. Гульнули на славу, почти до утра. Сёма похвалялся, что ему посчастливилось, во второй раз попасть служить в Германию с небольшим перерывом на посещение Родины.
— Обожаю эту страну! Я здесь лейтенантом начинал, в мотострелковом полку под Дрезденом. Ох и покуролесили мы в своё время на славу… Хотите расскажу вам одну занятную байку?
— Конечно, хотим! — за всех ответил сильно подвыпивший Толстобрюхов.