Прощай, пасьянс
Шрифт:
— Если и да, то она нас не осуждает, — сказала Мария.
— Она, по-моему, никого не осуждает. Она исполняет заповедь «не судите, да не судимы будете».
— Она просто действует на стороне того и в пользу того, кого считает правым, — согласилась Мария.
— Значит, нас она считает такими.
В комнате стало тихо, сестры молчали.
Лиза первая нарушила тишину:
— Ты где сейчас, Мария? Куда уплыла своими мыслями? Ты снова на бригантине?
— Нет, оттуда я уже вернулась.
— Тогда приступим, —
— Хорошо. Мне останется получить бумагу о том, что я самая настоящая акушерка.
— Вот именно.
— Итак, что ты станешь делать, если ребенок пойдет вперед ножками, а не головой?
— Побегу за Севастьяной, — быстро ответила Мария.
— Молодец, — похвалила ее Лиза. — Значит, я могу быть совершенно спокойна.
— Я тоже, — призналась Мария.
24
Ах, какой наряд он купил Марии — нет больше такого во всей Европе и в Америке! Она будет в нем лучше всех.
Федору уже не терпелось увидеть жену в этой ночной рубашке из тончайшего шелка.
Вражеское судно, а теперь в том не было никакого сомнения, между тем приближалось, и нет силы, которая позволила бы увернуться от него.
— Ну, давай, давай, — подзуживал его Федор, внезапно ощутив странный азарт, будто кто-то толкал его на то, чтобы испытать себя. Как будто кто-то неведомый нагадал ему победу.
Он вдруг ощутил себя ни больше ни меньше, как капитаном Никитиным, известным на весь север. А что — из тех же самых мест он вышел в море, как и он, Федор Финогенов, с тем чтобы причалить к берегам дальних стран. Его настигли пираты, которые и пиратами себя не считали, а простыми английскими моряками. Что ж, если правительство позволяло им грабить в море тех, кто не в союзе с ними в войне, почему им отказываться от богатой добычи?
Капитан Никитин не стушевался, не стушуется и он. Федор теперь смотрел на приближающееся к ним судно и думал: а много ли товара у него? Ведь капитан Никитин не только свое добро спас, но привез и добро своих обидчиков. К тому же и пленного прихватил, за что получил особую похвалу и нажил славу.
Так почему бы ему тоже не перекинуть товар пиратов к себе?
Федор испытал некоторое разочарование, когда увидел, что судно, похоже, передумало нападать на его бригантину. Такое чувство возникает, когда все мышцы уже напряглись для драки, а противник удрал. Интересно, подумал Федор, каково было тому посланнику, которого Лиза вызвала на дуэль через студента Вернье? Это же надо — явиться на дуэль, уже стискивать в руке оружие, а тут нате вам — золотовласая красавица. Спасибо лошади, которая скинула с нее шляпу.
Порыв ветра налетел внезапно, поэтому самому Федору пришлось придержать шляпу. Он придержал ее и тотчас увидел, что этот порыв надул как следует паруса
В груди загорелось.
Чужое судно без имени и флага развернулось и стало ему в корму. Багры нацелились на «Мою ласточку». Но нет, шалишь! На то она и ласточка, что у нее два хвоста!
Рулевой увернулся, багры зацепили воздух.
Морской воздух был соленый, влажный и прохладный. Федор вдохнул его, наполняя грудь.
А потом он открыл рот, но его опередил Прыткий. Такого виртуозного матерка никому не по силам составить, восхитился Федор.
Ответом была тоже брань, несомненно, а следом — огненные сполохи. Они озарили день, померкло солнце. Чужая пушка стреляла ядрами, но ловкий рулевой отводил борт «Моей ласточки» от поражения.
— Мазилы! — орали матросы, своими криками себя же подбадривая.
Федор прицелился из мушкета, как целился бы в стаю волков. Ему представилось внезапно, что эти волки хотят схватить его сына!
В этих ярких вспышках огня Федор вдруг отчетливо увидел младенца, который свернулся в утробе матери и вот-вот готов явиться на свет.
— Мария! Пресвятая Дева Мария! — крикнул он, воздевая руки к небу. — Дай мне увидеть моего долгожданного въяве!
Словно в ответ на его призыв, на глазах Федора и его команды напавшее на них судно накренилось на борт, реи закачались, паруса сложились, как складывают грязное белье для большой стирки в корыто. Неумолимо судно шло ко дну. Мешки с добром скатывались с палубы в воду. — Соберем их, братцы! — призвал Федор матросов.
Мужики задубевшими на солнце, просоленными морской водой и ветрами руками лихо багрили мешки к борту и грузили на бригантину. До вечера шла работа. А светлой ночью стали смотреть, что в них.
— Какова добыча! — цокали языками матросы.
Федор не мог поверить своим глазам: сколько дорогих тканей привалило ему!
Но как же таможня, к которой они не так уж не скоро приблизятся? Он законопослушный купец и таким собирался остаться.
Федор сел у себя в каюте и составил бумагу, под которой подписались все матросы. Кто грамотный — именем, кто нет — отпечаток пальца поставил. Так, мол, и так, напали пираты. А этот груз, взятый у бандитов на море в схватке, — в казну отечества.
— Все одно наградят, — не отступал Алешка Прыткий. — Как капитана Никитина.
— Приплывем — увидим, — рассудительно сказал Федор.
Но очертания родного берега вдали еще не угадывались… Рано. О доме можно было только мечтать.
Федор не отказывал себе в такой радости. Он думал о Марии. Чем занимается? Наверняка сидит в глубоком кресле и плетет кружева. А Лиза играет на клавикордах.
Или нет — они сейчас пьют чай со смородиновым вареньем.
Он почувствовал, как рот наполнился слюной. За морским боем он совсем забыл про ужин.