Прощай, принцесса

Мадрид Хуан

— А сеньор Дельфоро, с ним как? Он нормально себя ведет?

— Он достойный человек, в мое дежурство, скажем, постоянно сидит и строчит что-то у себя в камере, даже крайне редко выходит, как я уже говорил.

— Я могу посмотреть список заключенных блока? — спросил я.

— Этого блока? Ну, понимаете… нужно официальное разрешение сеньора директора или начальника главного управления. А зачем это вам?

— Сеньор Дельфоро боится, что его ограбят или… скажем так, причинят ему физический вред.

— Ну, такие опасения естественны с его стороны.

Здесь ведь обитают наркоманы, торговцы наркотиками… много всяких иностранцев… абсолютно безбашенные люди. От них чего угодно можно ждать! Но ему нечего волноваться, когда он выходит во дворик или в столовую, мы всегда запираем камеру, чтобы ее не обчистили. Приказ сеньора директора. Это сеньор Матос переговорил с ним.

— А есть тут кто-то особенно опасный?

— Опасный? Да все они друг друга стоят, кого ни возьми.

— Это нормально для данного блока, так?

— Да, именно так. Этих людей уже не исправишь. Просто невозможно.

— А недавно не был доставлен новый заключенный?

— Недавно? Дайте подумать. — Он приостановился. — Постойте-ка, и вправду есть такой. Сегодня утром привезли. Это иностранец, один из тех, кто приезжает в Испанию с преступными намерениями.

— Значит, как раз этим утром к вам поступил новый осужденный? Кто именно?

— Я тогда еще не заступил на дежурство. Думаю, что… Не знаю. Вроде, говорили, он русский. Его поймали на границе с фальшивыми документами. Он назвался Виктором Клементе. Вы не против, если мы двинемся дальше, сеньор Карпинтеро?

Глава 8

Матос поджидал меня на парковке около тюрьмы, удобно устроившись на заднем сиденье такси. Похоже, он даже успел задремать. Я постучал в окошко, и он опустил стекло.

— Ну как прошло? Все нормально? — спросил он. — Ты видел Хуана?

— Да, и даже поговорил с ним, — ответил я.

Я сел в машину, заняв переднее сиденье рядом с водителем, молодым парнем по имени Рохелио. Кажется, он приходился Матосу дальним родственником.

— Пристегните ремень, шеф, — напомнил он мне. — Тут полно полицейских.

С этими словами Рохелио завел мотор и принялся выруливать с площадки. Автомобиль плавно заскользил по асфальтовой дорожке, ведущей к выезду на шоссе. Сзади оставались темные асимметричные тюремные постройки. У входа на территорию выстроилась небольшая очередь из друзей и родственников заключенных, которые ожидали, когда их начнут пускать на свидания. Все они надели свои лучшие платья, многие привели с собой детей, которые носились вокруг, прыгая по ступенькам. Тут были практически одни женщины. Так было и так будет всегда.

Рохелио воткнул в магнитолу диск, и из динамиков загрохотала какая-то музыка.

— Выключи, сделай одолжение, — попросил я, не выдержав.

Он послушался, и в машине наступила тишина.

— Ну и что Хуан?

— Дерьмово.

— Понятно. Он говорил тебе, что считает, будто его хотят убить?

— Да, сказал. Он уверен, что ему не дадут дожить до суда. Я полагаю, его заключили под стражу без возможности внесения залога,

так?

— Так, я дважды пытался что-то предпринять, но мне каждый раз отказывали. Ты знаешь, Хуан переносит свое нынешнее положение гораздо хуже, чем можно было ожидать. Как это ни прискорбно, остается только констатировать, что у него началось какое-то нервное расстройство. Вообще, у Дельфоро всегда были нелады с головой.

— Ты привез то, что я просил?

— Да, конечно, в бардачке. Возьми сам.

Я потянулся к бардачку — там лежала желтая пластмассовая папочка. Я открыл ее и достал несколько распечаток, соединенных скрепкой, еще там было несколько ксерокопированных листов, удостоверение и кредитная карточка.

— Ты можешь брать оттуда пятьдесят тысяч песет на одни сутки, Тони. Это тебе на накладные расходы, но, понятное дело, ты не обязательно должен тратить такую сумму каждый день.

— Я понял, что ты имеешь в виду. А что за корочка?

— Она подтверждает, что ты работаешь на мою контору. Все законно, все оформлено как надо. Чтобы никто ни к чему не мог придраться. Посмотри в распечатках — там лежит твой договор, подпиши его.

Я прочитал. Это был стандартный контракт, уже подписанный Матосом. Я должен был выполнять любые распоряжения адвоката, каким бы расследованием он в данные сроки ни занимался. Договор заключался на три месяца, а потом, в зависимости от нашего обоюдного желания, мы могли продлить его или нет. В графе «дата» стоял предыдущий день, а сумма моего месячного вознаграждения приятно поразила.

— Деньги тебя устраивают?

— Да, вполне.

— Только постарайся не продуть все в покер. Ты все еще играешь?

— Это мое личное дело, Матос. Тебя совершенно не касается то, что я делаю или не делаю со своими деньгами. Что в остальных бумагах?

— Увеличенные копии страничек дневника Лидии, в основном те записи, где речь идет о наследном принце.

— А ты принес те, в которых написано о Дельфоро?

— Нет, еще не принес. Видишь ли, я лично делаю копии, так как не хочу, чтобы кто-нибудь, в том числе и служащие из моей конторы, имел возможность прочесть этот дневник. Но у меня в сейфе лежит полная, нотариально заверенная его копия, я и тебе тоже сделаю, не волнуйся. И вот еще что: я хочу, чтобы ты немедленно сообщал мне обо всем, что тебе удастся раскопать. Немедленно, слышишь? Не нужно писать отчеты, просто рассказывай. Это дело сейчас для меня самое важное. Хуан упоминал в вашем разговоре про пленки?

— Да, что они очень важны для написания его нового романа.

— Тони, ты просто обязан разыскать их. Возможно, там есть информация, которая гораздо важнее для меня, чем для него. Скорее всего, там факты… Не знаю… доказательства невиновности Дельфоро.

— Как только найду Асебеса, немедленно потребую у него свою посылку.

— Да, и вот еще что. Я прошу тебя сообщать, как продвигается дело, лично мне и никому более. Можешь звонить в любое время дня и ночи.

— Куда мне ехать, сеньор Матос? — подал голос Рохелио.