Прощение славянки
Шрифт:
Особой неприязни Турецкий между конкурентами не заметил. Впрочем, политики – актеры изрядные, кто их на самом деле разберет.
В заключение Серебряников сказал:
– Дебатами я доволен. Аудиторией – очень! Призываю всех прийти на выборы. Я лично приду.
Леонович вообще ничего не сказал, он уже ушел.
Зрители продолжили ужин.
Турецкий ходил по залу и искал Вязьмикину недолго. Вероятно, она сама ждала его и потому отделилась от всех тусовок разом. А может, она и не ждала его. Просто в этом странном городе можно при желании найти кого угодно. Желание у
Женщина стояла на веранде в роскошном зеленом платье с обнаженной спиной. Скрестив руки, она дрожала на ветру как последний листок умирающего дерева. Она услышала его шаги и едва заметно шевельнулась.
– Хотите закурить? – Он почему-то снова совершенно естественно и как-то очень легко сказал ей «вы». Вечер, погода, ее платье – все располагало.
Она обернулась и посмотрела исподлобья. Глаза у нее сегодня были в цвет платью. Она вытянула сигарету из его пачки и сказала:
– Нравится вечеринка?
– Я пришел не на вечеринку. Я пришел за вами. Когда он говорил последние слова, она как раз
зажала сигарету между губ, и теперь сигарета дрожала вместе с ней. Ее глаза распахнулись еще сильнее, и Турецкий подумал: неужели еще кого-то можно удивить такой банальностью? Да еще циничную журналистку? Впрочем, кто знает, чужой организм – потемки, может быть, это просто дополнительная реакция на холод.
– Вы следите за мной?
Ее тон был или безразличным, или очень напряженным, он так и не понял.
– Возможно, вы – все, чего я когда-либо хотел. Дело не только в вашем лице, фигуре или голосе…
Он щелкнул зажигалкой, и она подкурила.
– Это… ваши глаза. Дело в том, что я в них вижу.
– И что же ты в них видишь? – спросила она чуть насмешливо и чуть ласково и снова повернулась к городу. Руку с сигаретой она теперь держала вертикально, и дым вился стремительной змейкой – казалось, не от нее, а к ней.
– Я вижу сумасшедшее спокойствие. Спокойствие на грани отчаяния. Я вижу, что ты устала бежать. И ты готова встретить то, что тебе суждено. Но ты не хочешь встречать это одна.
– Нет… – Она едва заметно вздрогнула и снова повернулась к нему. – Одна не хочу…
Ночной город лежал далеко внизу, несмотря на то что было не очень высоко – казалось именно так. Ветер делал дождь диагональным.
Капли залетали на веранду и падали на ее чистый лоб. Он положил ей руки на плечи, и она приникла к его груди. Воздух был просто наэлектризован. Она была мягкая, теплая и совсем невесомая. От ее духов исходило какое-то странное ощущение детства. Он сказал ей, что все будет хорошо, и поцеловал ее в шею. Она кивнула. Он сказал, что спасет ее и увезет далеко-далеко. На этот раз она отстранилась и попыталась заглянуть ему в глаза. Он почувствовал на своем животе что-то тяжелое и твердое. Он нажал двумя пальцами на ее шею пониже горла и бережно опустил на пол. В ее руке был зажат маленький пистолет. Он посмотрел на ее лицо и вспомнил, как она некогда напомнила ему его давнюю любовь. У этой женщины определенно был талант – она с легкостью становилось такой, какой ее подсознательно хотел видеть мужчина. Что ждет ее теперь? Надо для начала увезти ее
Он позвонил Пушкину (тот был в аэропорту) и сказал, что ему предстоит не слишком приятное путешествие. В обществе женщины.
– Так что, взять еще один билет?
– Для начала сдай свой. На машине поедете.
В этот день духота была какой-то подозрительной, что-то в ней было не так, как обычно. Но на это пока мало кто обращал внимание.
С самого утра в Волжске наблюдалось необычное столпотворение. Особенно бросались в глаза группы молодых людей, разгоряченных халявным спиртным от Леоновича, которые совершенно безнаказанно вытворяли черт знает что. Звон разбиваемых о фасады бутылок, нецензурная брань.
Турецкий увидел группу примерно в тридцать человек, которые методично громили железный ларек. Они занимались этим совершенно открыто до тех пор, пока им самим не надоело: грохот разносился на несколько кварталов.
Информация о бесплатном угощении прозвучала накануне по телевизору, сотни, тысячи людей приехали из области и теперь сплошной массой двигались к центру города, где были сосредоточены киоски Леоновича. Немногочисленные отряды милиции вяло пытались отсеять наиболее пьяных, но бросалось в глаза, что они толком не знают, что делать.
«Ваши документы», – как-то растерянно спрашивали они.
«Нету у нас документов!» – нагло орали хулиганы.
Власти явно не позаботились о том, чтобы перекрыть движение на центральных улицах. Люди лезли под колеса машин, те сигналили, кто-то сворачивал на обочину, но большинство пытались прорваться. Образовались многокилометровые пробки. Также выяснилось, что никто не позаботился и об оказании первой помощи или хотя бы о скамейках для пожилых. К двум-трем аптечным ларькам выстраивались очереди в сотни человек.
Проделав вместе с толпой пару километров, Турецкий так и не увидел ни одной кареты «скорой помощи». Некоторым пожилым становилось плохо, они садились на мокрые бордюры, помочь им было некому. Само по себе шоу Турецкого не слишком впечатлило. Но волжане, видимо, были не избалованы зрелищами и реагировали бурно. Скандировали имена предполагаемых мэров.
Когда отгремел последний залп салюта, вся масса народа двинулась назад к вокзалу. Здесь уже начался полный хаос. Кого-то рвало прямо на рельсы, кто-то едва не упал под поезд… Ничего этого Турецкий уже не видел, он сидел в машине и думал, куда бы поехать подальше из этого города – из гостиницы он выписался заранее.
И тут хлынул такой долгожданный дождь.
Уже через час после начала ливня многие жители частных домов на окраине не могли открыть двери и ломали окна, чтобы выбраться наружу.
Дождь, обрушившийся на Волжск, практически парализовал город. На окраинах дороги превратились в непролазную грязь – на окружную трассу сошел оползень. В округах, прилегающих к Волжску, было отключено электричество. Город натурально заливало. Вода стояла в здании центрального архива и в УВД. На территории мэрии прямо перед входом рухнул столетний вяз. Оказались подтоплены некоторые центральные улицы города, несколько пригородных дорог, в том числе маршруты в густонаселенных районах.