Прошел караван столетий (сборник)
Шрифт:
– О боги, – шепчет он в отчаянии, – сделайте небо таким же черным, как черно сердце Асархаддона!
Он ползет и шепчет молитвы Халду. Если охранник увидит его, он бросится в воду и нырнет. Если пройдет незамеченным, то принесет жертву доброму Халду. Обязательно добудет ягненка и отблагодарит бога за спасение. Габбу напряженно прислушивается. Кажется, что все тело превратилось в громадные уши. Шагов не слышно. Где же охранники? Не стоят ли они где-то здесь, рядом? А тьма такая, что ничего не видно. Только слышны всплески волн да шум ветра. Как длинен этот мост, когда же он кончится? Наконец-то Габбу ощутил мягкую дорожную пыль. Значит, мост позади, а охранники где-то на противоположной стороне. Какое счастье! Теперь он устремляется к огороду и несется подобно молодой лани. Здесь никого нет, только ветер пляшет среди увядших трав. Вот и дорога, а там светлым пятном выделяется овраг. Наконец-то! Габбу прыгнул в овраг и покатился вниз по гладкой дорожке, где сотни рабов каждый день таскают камни. Габбу бывал здесь много раз, он знает каждый уголок. Он знает, что здесь нет охраны. Высокая, почти отвесная скала считается неприступной, а он должен одолеть ее. Сегодня, впервые в жизни, ему может пригодиться искусство каменотеса. Никогда еще его мастерство не помогало ему жить, оно принадлежало врагам. А теперь другое дело. От его ловкости и умения зависит все – или свобода, или мучительная смерть.
В белой пещере каменотес свистнул. В тот же миг послышался легкий удар кремней и сверкнули искры. Киммер ждет его! На плече у него корзинка, за поясом две кирки, в войлочных ножнах длинный железный нож. Все добыл, все сделал! Молодец Рапаг! Они спускаются на дно оврага и уверенно идут к противоположной высокой стене. Это почти отвесная скала, невозможно себе представить, как ее преодолеть. Но это надо сделать: за ней горы, а там – свобода!
– Теперь надо рубить ступени, – говорит Габбу, поднимая кирку. – Я буду нарубать ступени, а ты следуй за мной с поклажей. На тебе обе корзины и все, что у нас есть. У меня две кирки. Одной нарубаю, на другой держусь – и так попеременно. А ты ползешь по ступеням. Бояться нельзя – упадешь!
Первые несколько ступенек дались Габбу легко: камень был мягкий, податливый. Казалось, что ничего не стоит испещрить ступенями эту высокую стену. Но вот поднялись по нескольким набитым ступеням. Когда Габбу пришлось работать одной рукой, а другой держаться за запасную кирку, – работа пошла медленнее. Рапагу было также нелегко. Он с трудом поднимался по мелким ступеням с тяжелой поклажей на спине; каждую минуту ему казалось, что он сорвется. Он старался ногтями цепляться за пористый камень.
Каждый шаг стоил больших усилий, но каждая вновь вырубленная ступень приближала их к желанной цели. Свобода! Кто может понять, как это слово звучит для раба! Кто может понять душу беглецов, за спиной у которых цепи рабства и муки отчаяния, а впереди вольная земля, родина!
Надо спешить. Ни минуты промедления. Черные тучи все ниже спускаются к земле, и кажется, что дождь вот-вот зальет землю холодными потоками. Под дождем будет еще труднее подниматься.
– Торопись, Габбу! – шепчет киммер.
А ветер заглушает его слова, гонит все новые и новые тучи.
– Боги, помогите!
Рапаг уже насчитал сорок семь ступеней, когда ливень хлынул, как из лохани. Беглецам, повисшим высоко над землей, стало совсем трудно держаться. Габбу, напрягая все силы, цеплялся за мелкие ступени своей большой ногой. Дождь слепил глаза, забирался за ворот рубахи, мешал работать. Порывы ветра шквалом налетали на них, словно хотели сорвать и унести отважных беглецов.
– Держись крепче! – Габбу пытался перекричать шум ветра и дождя.
Чем труднее было взбираться вверх, тем яростнее работал Габбу своей киркой.
– Мы пройдем! – кричал он киммеру, стараясь утешить юношу.
Рапаг шептал про себя молитвы и призывал на помощь всех известных ему богов. Юноша с ужасом думал о том, что настали последние мгновения их жизни. Но Габбу упорно двигался вперед, изредка подбадривая киммера словами утешения.
Вдруг Рапаг услышал голос Габбу.
– Мы спасены! Держись! – И Габбу протянул своему спутнику кирку. – Поднимайся, друг! – кричал он изо всех сил. – Здесь уже ровная площадка и кустарники.
Друзья свалились в кусты и обнялись. Высокая, отвесная скала, которая столетиями считалась непреодолимой, была под ними.
– Мужество твое поддерживало мой слабый дух, – признался киммер, снимая с плеч тяжелую поклажу. – Когда пошел дождь и стало трудно держаться на скользких ступенях, я думал, что все кончено.
– Но ты должен помнить, что это только начало, – ответил, смеясь, Габбу.
Он с наслаждением протянул ноги и, не обращая внимания на ливень, улегся между кустами на мокрую землю. Теперь только он почувствовал страшную усталость во всем теле и особенно в ногах. Рапаг меньше устал. Он предложил Габбу разжечь костер.
– Еще не кончилась первая ночь, а я уже рад тому, что не один, – сказал Габбу, тронутый заботой товарища. – Нам еще рано сидеть у костра: нас могут искать. Лучше пойдем в темноту… куда придется… подальше от врагов.
И они пошли к горам. Когда сквозь пелену дождя едва забрезжил мутный рассвет, беглецы увидели обширную поляну, сплошь заросшую кустарником. За ней были те самые горы, которые казались из долины совсем близкими.
Весь первый день был потрачен на то, чтобы преодолеть высокий перевал. Зато к вечеру, когда небо прояснилось и заходящее солнце окрасило вершины своим алым заревом, Ниневия уже была за горами. Можно было и отдохнуть.
Трудно передать состояние друзей, когда они уселись у горящего костра и вытащили запасы еды. В медной чаше закипала вода. Еда казалась такой вкусной, как никогда прежде. Это были первые счастливые часы на свободе. Они с наслаждением съели горячую просяную похлебку и хорошенько согрелись, прежде чем оставить этот чудесный костер. Габбу решил двигаться вперед до тех пор, пока не стемнеет. Он боялся, что надсмотрщик обратит внимание на зарубки, сделанные в отвесной скале оврага. Рапаг уверял, что эти зарубки никто не заметит, так как они сделаны в стороне от того места, где сейчас добывают камень. Он уверял Габбу, что никому не придет в голову осматривать неровную поверхность скалы, да и кто мог узнать об их побеге! Ведь Габбу числится за Аплаем, а Рапаг бросил свою тележку у реки, и легко подумать, что он утонул во время купания. Другое дело – калитка. Удалось ли Габбу закрыть за собой запор?
Они шли до полной темноты и как мертвые свалились на ночлег под высокой скалой.
Был десятый день пути. На закате беглецы остановились у маленького горного ключа, затерявшегося в траве и кустарниках.
– Вот здесь мы останемся на ночлег, – сказал Габбу, освобождаясь от поклажи. – Сегодня я сделаю десятую зарубку на своей палке.
– Всего десять дней, как мы покинули Ниневию? – удивился Рапаг. – Мне кажется, что я всю жизнь провел в этих горах. Я уже стал забывать свое рабство и палку надсмотрщика. Я радуюсь каждому дню своей жизни! Я приветствую солнце, как птицы в лесу!