Прости, мне плевать, что нельзя
Шрифт:
Антон смотрит на Тиму жадно и серьёзно, словно хочет разом всё про него понять. Улыбается одним уголком рта и медленно протягивает свою ладонь для рукопожатия. Тимур на секунду озадаченно хмурится. Рука старшего брата слишком огромная, мужская для его крохотной детской ладошки. Но мой сынок, не склонный к рефлексии, быстро приходит в себя и энергично сжимает руку Антона, одновременно пытаясь её яростно трясти.
– Привет,- бодро произносит Тимка своим тоненьким голоском,- Меня вчера к тебе не пустили. Потому что поздно, и ночь...А я не маленький! Я- большой!
– Конечно,- Антон медленно кивает,
– Какой же ты маленький,- Антон придирчиво рассматривает светящегося довольством Тима со всех сторон,- Вон уже как вымахал. Вот если бы я год назад приехал, тогда бы да, ещё бы наверно маленький был.
– Даааа...мне год назад ещё три было,- доверительно вздыхает Тимур.
– Считать что ли умеешь?- щурится Антон.
– До ста!
– Тимур искренне возмущен, что его заподозрили в безграмотности.
– Ммм..и на стуле большом сидишь?- продолжает интересоваться Антон.
Улыбаясь, кошусь на мужа, и вижу, что даже он оторвал взгляд от телефона и цепко следит за сыновьями. Взгляд стальных глаз потеплел, по вискам поползли лучистые морщинки. Ловлю его руку, лежащую на столе, и быстро крепко сжимаю.
– Конечно на большом,- фыркает Тимур, отмахиваясь.
– Ну, тогда садись, поболтаем,- Антон хлопает по стулу рядом с собой, и Тима незамедлительно занимает указанное место.
Мадина подает моему сыну блинчики с вареньем, перегибаясь специально или нет через Антона, отчего её темноволосая макушка мажет ему по носу. Что-то тихо щебечет смотрящим на неё Палеям. Мне с моего места даже не расслышать. Они вообще начинают шушукаться втроем на другом конце стола, посмеиваясь, и я вдруг чувствую себя обделенной и какой-то брошенной. Отпиваю свой кофе, поглядывая на вновь сосредоточившегося на телефоне мужа, и стараюсь не прислушиваться и не ловить обрывки оживленного разговора троицы напротив. Но я всё же слышу...Что-то про кино...
– Пап,- через пару минут громко произносит Антон, вскидывая глаза на Вадима, - Я тебя кое о чем спросить хотел…
Муж выгибает бровь, показывая, что весь внимание.
– Я свожу Мадину в кино сегодня? Не против?
Сестра смущенно краснеет, поглядывая на меня из-под скромно опущенных ресниц, и улыбается. К моим щекам тоже приливает удушливый жар, правда, его причину я себе объяснить не могу. У Вадима и вторая бровь удивленно ползет вверх.
– А должен быть против?- интересуется он с иронией.
– Да так,- Антон криво улыбается и переводит свой тяжелый дымный взгляд на меня. Взгляд, так не вяжущийся с его наглой мальчишеской улыбкой. Добавляет тихо, смотря в упор,- Были подозрения...у некоторых...
– Зря,- отсекает Вадим,- Развлекайтесь. Но только после офиса. У нас сегодня много дел.
– Конечно, пап,- согласно кивает Антон, продолжая легко коситься на меня,- Я про вечер. Это же...
Он делает голос ниже, подчеркивая слово. И вкупе с последним брошенным взглядом у меня создается впечатление, что делается это специально для меня.
– ...свидание.
***
День выдался ужасный. Нельзя верить
Во-первых, воспитательница, пришедшая на собеседование, оказалась женщиной, считающей, что крутить уши детям в качестве наказания не является физическим насилием. Мне пришлось ответить этой даме категоричным отказом в месте сразу же и объяснить свою позицию, а в силу характера, мне такие неприятные разговоры даются тяжело. К тому же после её ухода меня начала мучить совесть. А может и не стоило ей ничего объяснять? Ведь теперь она знает свой промах, и на следующем собеседовании просто умолчит о своих взглядах на воспитание. А значит пострадают чьи-то дети...В итоге, раздираемая противоречиями что правильно, а что нет, я ещё и в агентство отписалась, которое мне её предложило. Да, я сильно испорчу жизнь этому человеку, ей нужна работа. Я всё понимаю. Но и сделать вид, что ничего не слышала, я тоже не могу. Равнодушие делает тебя соучастником, а значит на моей совести итак уже достаточно грехов, чтобы никогда не попасть в рай. Добавлять ещё один не хотелось.
Во- вторых, после обеда к нам неожиданно нагрянула пожарная инспекция. И часа два я отбивалась от планомерных попыток придраться к нашему саду. Я конечно могла позвонить Вадиму, но... Я была почти уверена, что дело как раз в нём. В администрации региона назревали серьёзные кадровые перестановки, муж вскользь постоянно говорил об этом, и возможно участившиеся проверки моего скромного бизнеса лишь повод уколоть его. Поэтому я не стала беспокоить Палея лишний раз, тем более, что документы у нас были в идеальном порядке.
В-третьих, Тимур на прогулке неудачно спрыгнул с качелей (а я ведь запрещала ему прыгать! Но кто бы меня слушал!) и выбил зуб! Слава богу, рентген показал, что коренной под выбитым молочным не пострадал. В общем, с работы я возвращалась вымотанной, злой и с притихшим шмыгающим носом сыном в испачканном кровью детском кресле.
Ночевать Тимка решил в доме у бабушки и Мади, и с шести часов вечера стал канючить: "а когда вернутся Антон с Мадиной?". От этого бесконечно повторяющегося вопроса голова раскалывалась ещё больше. Настолько, что меня периодически накрывало слабовольным желанием позвонить Мадине и попросить поторопиться. Но я этого конечно не делала. Мало ли...помешаю...Дьявол! Да как Вадим это вообще разрешил…
В восемь вечера мама сжалилась и забрала Тимку к себе. Я тут же легла в постель с твёрдым намерением не подниматься до завтрашнего утра. Семейного ужина сегодня не планировалось, потому что Антон с Мадиной так и не появились, Вадим часов в семь вечера срочно выехал в соседний город по поручению губернатора и вернуться должен был в лучшем случае завтра, а у меня полностью пропал аппетит...Я лежала, накрывшись одеялом до самого носа, и смотрела на темное, подсвеченное тусклыми звездами небо за окном, лениво размышляя, на какой фильм они пошли и пошли ли вообще...Мне было сложно представить Антона, довольствующегося легкими касаниями пальцев при передаче попкорна и смущенно отводящего в сторону слишком сильно отставленное колено, задевшее ногу соседки. Скорее в голову приходили прямо противоположные картины, которые мне вообще не стоит представлять. Нельзя…Но я ничего не могла с этим поделать…