Прости себе меня
Шрифт:
Так не должно быть.
— Егор? —назвала его имя, чувствуя, как оно царапает миндалины, — ты не должен так поступать со мной?
— Это вопрос? — снова потёр укушенное место и остановился. Спрятал руки в карманах, делая вид, что всё происходящее в порядке вещей.
— Егор...
— Ты укусила меня, — глухо произнёс, — зачем ты это сделала?
Что?
Он ещё спрашивает?!
Дани открыла рот, делая глубокий вдох.
— Что? — уголки её губ поползли вниз. Уверенность в том, что вечер для них двоих только начинается, крепла с каждой секундой, — прости, Егор... я... сожалею.
Это точно она сказала?
Она извиняется? Она?!
Но ведь в ногах должен ползать он! ОН должен вымаливать у неё прощения за то, что сделал!
— Хочешь уйти? — словно успокоившись, Гордеев расслабил плечи, опуская их и слегка клоня голову вбок.
— Я хочу домой, Егор, — это было выше её сил. Даниэла почувствовала, как крошечная капелька скользит от внешнего уголка глаза по щеке. Катится вниз, норовя сорваться.
Дани подняла руку и рвано стряхнула со своего лица постыдные слёзы. Он понял.
Ты рад?
Этого ты добивался? Этого жаждал?
Он заметил это движение и ощутил лёгкое томление под рёбрами. Словно там разливается чуждое ему тепло. Что за хрень?
Сдвинулся с места, и девчонка в то же мгновение вздрогнула, прижимаясь к стене.
— Давай договоримся, Муха? — вдруг слетело с его языка. Парень уловил то, как её ручки нервозно опустились вниз, в затем снова вверх. Обнимая себя за тонкие плечи, Дани задрала голову выше.
Ничего не говорила. Заиндевела, врастая в паркет и ожидая худшего. Ничего хорошего она уже не ждала.
— Я не трону тебя, — продолжил Егор и сделал ещё один шаг, оказываясь на расстоянии вытянутой руки от неё, — а ты, — всё же не удержался и протянул руку, включая торшер на стройной и высокой ножке. Ему жизненно необходимо было видеть её лицо, — ты просто сделаешь всё, что я тебе скажу. В пределах разумного, конечно.
Его губ коснулась едва заметная улыбка. Хитрый прищур тёмных глаз не внушал доверия. Абсолютно никакого. Впрочем, как и всегда. Дани поджала дрожащий подбородок, глядя на то, как его пальцы тянутся к её лицу. медленно и осторожно. Стирают с щеки очередную непрошенную слезу и размазывают её между шершавыми подушечками. Отвратительно. Отвратительно даже то, с каким удовольствием он это делает.
— Что ты хочешь?
Не тронет? Как же... но всё же мизерная часть её нутра выла от желания поверить его слову.
— Я же говорю: в пределах разумного. Ничего невыполнимого. Повторюсь: я не сделаю то, чего ты так боишься.
А очень хотелось бы. Хотелось бы вновь ощутить мягкость её тела. Бархатистость слегка смуглой кожи. Оказаться в ней так глубоко, как это возможно. Вбиваться... смотреть на то, как её пальцы комкают одеяло. Снова. Ему слишком сильно
— Что ты хочешь, Егор? — повторила свой вопрос, всхлипывая, но не отводя взгляд. Хорошо... пусть видит. Это так заметно: то, что он просто тащится от её слёз. Ненормальный.
— Даже не знаю, что ещё можно с тобой делать, кроме как, — склонил голову к другому плечу и поджал губы. Она поняла его намёк, но проглотила обиду и, стиснув челюсти, продолжила смотреть ему в глаза, — но ты можешь помочь мне обработать лицо и руки.
Зачем он это говорит? Оно ему надо?
Срать он хотел на лицо и руки. Но если её ручки сейчас будут его касаться... это было слишком заманчиво.
Даниэла посмотрела на входную дверь.
— Не надо, — предупреждающе прохрипел, — эти кошки-мышки до добра не доведут, Муха.
Девушка снова перевела на Гордеева недоверчивый взгляд. В гостиной вновь повисла напряжённая тишина. Но Дани отчётливо слышала собственное сердцебиение.
— Мне нужно позвонить маме, Егор, — осмелилась произнести. Прикусила нижнюю губу, ожидая его реакции, — у моего телефона села батарея. Позволь мне позвонить ей?
Глава 21
Даниэла уверяла себя, что ей абсолютно не интересно, где его так припечатали. Его бровь выглядела ужасно. Если по-хорошему: это её нужно было зашивать. Ну, или хотя бы наложить скобы. Но это не её дело. И не должно быть. Это Гордеев. А всё, что касается эту сволочь, не должно её волновать.
Поэтому, закончив с его лицом и сбитыми в кровь костяшками, девушка так же молча собрала все медикаменты в аптечку и, бросив на парня короткий взгляд, поднялась с дивана. Посмотрела на свои руки и содрогнулась. Они в крови. В его крови.
— Мне нужно руки помыть, — растопырила пальцы, чувствуя, как они начинают липнуть друг к другу.
—Тебе показать, где кухня? — Егор поднялся на ноги и размял затёкшие плечи.
— Нет, — мотнула головой и заторопилась в сторону кухонной зоны. Она знала где и что находится в его доме. Но в данной ситуации положение хозяина было за ним. Все преимущества на его стороне. Ей нужно было его разрешение? Возможно.
— Чего ты испугалась, Муха?
Девушка дёрнула плечами, когда за спиной раздался его голос. Слегка повернула голову, замечая его тёмную фигуру.
— Ты про что? — она буквально выдавливала из себя каждое слово. Это было чертовски сложно. Почти невозможно, учитывая те условия, в которых она оказалась. Почти пленница обстоятельств. Но ведь никто не запрещает искать выход? Или, хотя бы, попытаться подстроиться под эти обстоятельства?
— Я видел, как ты крутила головой, когда приехала к дому. За тобой кто-то гнался?
Егор взял со стола яблоко и, облокотившись спиной на кухонный шкаф, надкусил его. Не сводил с неё глаз. Впитывал каждое движение. Она выключила воду и, не найдя полотенце, промокнула ладони о ткань своих штанов.