Прости себе меня
Шрифт:
— Или не сделала? — бросил в ответ и отвернулся к окну.
— Что? — на этот раз прищурилась Дани. Как это понимать? Не сделала? Что она должна была сделать, чёрт возьми?!
— Ничего, — тихо прохрипел в ответ. Мотнул головой и бросил окурок в раковину.
Дани топталась на месте и не могла понять, что конкретно он имел в виду. Он что, думает, она знала о том, что её мама...
— Я ничего не знала, — бросила ему в спину и сделала шаг в сторону выхода. Чем больше между ними расстояние, тем
— Не знала? — Егор повернул голову и уловил её крошечный шаг в сторону прихожей, — о чём ты не знала, Ксенакис?
Что-то в его в глазах. Взгляд, не похожий на все остальные. Пожалуй, она впервые видела что-то подобное. В какой-то момент дыхание застряло у неё в глотке. Даниэла ощутила, как медленно опускаются её внутренности, а сердце заходится в тихой панике.
Что не так? Почему ты так смотришь?!
— Я понятия не имела, — промямлила, холодными пальцами цепляясь за выступ на стене, — я не знала, что наши родители...
А произнести это вслух не могла. Словно язык задеревенел и... продолжи она — и изо рта посыплются щепки.
— Заткнись, — скривился и подкатил глаза, будто она несла несусветную чушь, — заткнись, Муха, Бога ради!
Девушка закрыла рот и недовольно нахмурилась, не в силах понять его. Хотя бы на долю. Хотя бы на грамм. Но Егор лишь фыркнул и, оттолкнувшись от подоконника, сделал пару широких шагов, нагоняя Даниэлу и одним махом руки преграждая ей путь к отступлению.
— Нет, — незаметно качнул головой, — я не отпускал тебя, Дани.
Она ненавидела своё имя, когда его произносили его губы. Даниэла ненавидела прозвище, которым он наградил её когда-то, а теперь ещё и имя. Из его уст, оно звучит как оскорбление.
— Ты намерен шантажировать меня этим видео? — возмущённо выгнула брови, задирая голову.
— Это разве шантаж? — его рука поднималась слишком медленно. И когда длинные пальцы оказались на уровне её лица, девушка едва держалась на ногах. Прижималась к стене, чувствуя, как под одеждой кожа покрывается липким и прохладным потом. Омерзительно.
— Ты давно всё спланировал, — прислушивалась к своему шумному дыханию. Он ведь тоже его слышит?
— Не выдумывай, — провёл сбитыми костяшками по острой скуле и остановился возле губ, — это, — кивнул на телефон, что всё ещё лежал на столе, — просто на всякий пожарный. А тут ты... — перешёл на шёпот, запуская мурашки не только по её хребту, но и по своему, — звёзды так сошлись. Понимаешь?
— Ненавижу тебя, — ответила приглушённо, сдирая сухую глотку. Стискивая пальцы в тугие кулачки. Заходясь дрожью, Дани сомкнула челюсти и почувствовала тупую боль в зубах.
— Хочешь домой? — произнёс Егор, склонившись над ней, и вдыхая чёртов банан. Прикрыл глаза на мгновение, погружаясь в уже
Ни звука. Только взгляд, от которого его бесчувственное сердце почему-то пропускает один удар за другим.
— Поцелуй, — продолжил брюнет, не отрывая глаз от её рта, — один поцелуй, и ты свободна, Муха. Идёт?
Глава 22
Запах свежесваренного кофе разносился по кухне, пробираясь глубоко в лёгкие. Наполнял пустую оболочку, заставляя, наконец, окончательно проснуться и почувствовать некое подобие бодрости.
Дани опустилась за стол и, подперев кулаком подбородок, сонно наблюдала за тем, как мама накрывает для них стол.
— Есть сосиски в тесте, есть бутерброды. Что будешь? — она поставила перед дочерью маслёнку и банку с шоколадной пастой.
— Сосиски, — взглянула про противень, и проглотила голодную слюну, — хотя, пора переходить на каши.
— Могу сварить тебе кашу, если хочешь? — Марина вздёрнула брови, искоса поглядывая на Дани, — не выспалась?
— Нет, не надо ничего варить, — зевнула, прикрывая рот ладонью и перевела взгляд на настенные часы, — плохо спала...
— А чего так?
Если бы она могла сказать.
Не сейчас.
Возможно, настанет тот день, когда она заговорит. Когда наберётся храбрости и расскажет всё, что не даёт ей покоя. Всё, что острыми когтями царапает изнутри.
— Не знаю, — Дани шевельнула плечами, протягивая руку к большой кружке, — может, полнолуние?
— Может, у тебя что-то случилось? — мама внимательно посмотрела на Дани.
Может. Случилось. Но пока что Даниэла не готова была это обсуждать. Да что там говорить?! Она даже не может спросить мать о том, что видела вчера у Гордеева! Язык не поворачивается.
Даже не знает, как подступиться. Как начать разговор? Как смотреть ей в глаза?
Словно длинные пальцы душили, крепко впившись в шею. Сжимали тиски на горле.
Девушка спрятала затравленный взгляд и опустила голову.
Как долго я смогу молчать?
И правильно ли поступаю, умалчивая то, о чём должна кричать?
— Всё в порядке, — буркнула, прикасаясь губами к тёплому краю кружки, — наверное, осенняя хандра.
— Не рановато для хандры?
— Ты вызывала мастера? — Дани ловко меняет тему, уводя разговор в другое русло. Они вчера с трудом справились с электронным замком. И сегодня должен был приехать человек, чтобы решить эту проблему.
— Да, — Марина взглянула на циферблат наручных часов, — ты сегодня дома?