Прости. Люблю
Шрифт:
– Ты так прекрасна. Такая полная грудь. Посмотри, какие красивые соски, цвета малины – он обвел пальцем один из них по кругу. Затем желая освободить руку, на которой лежала Тая, пристроил ей под спину диванные подушки. Затем захватил уже оба соска и потянул вверх. Тая застонала. Она наблюдала за действиями Никиты, из-под опущенных ресниц. Что Никиту возбуждало еще сильнее. Он глядя ей в глаза, покатал горошины сосков между пальцами и снова потянул их. Девушка всхлипнула, но не шевельнулась, и не отвела от него взгляд. Никита облизал пальцы и снова занялся сосками. Он тянул их, захватывая все большую часть малиновых кружочков. От прилившей к ним крови они потемнели и стали твердыми как камешки. Никита, не выпуская взгляда девушки, медленно нагнулся и вобрал себя один из сосков.
Вдруг раздался грохот.
– Что это было? – встревоженно спросила она, лихорадочно приводя одежду в порядок. Никиту, непонятно от чего, била мелкая дрожь, то ли от неожиданности, то ли от неудовлетворенного желания. Они встали с дивана, Никита обнял девушку за плечи и они вышли в коридор. Сначала заглянули в комнату Степки. В свете ночника было видно, ребенок спокойно спал, и грохот не разбудил его. Переглянувшись, они не сговариваясь, двинулись к маминой комнате. Открыли дверь и включили свет. Причина грохота лежала на полу. Со стены упала картина, теперь на полу лежали не только осколки вазы, но и стекла от разбившейся рамы, и сама перекосившаяся рама. Картина лежала рядом, расписанной стороной вниз. Они выключили свет, и вышли из комнаты.
– И давно в квартире такое твориться? – спросил Никита, сдерживая дрожь, когда они оказались на кухне. Тая сидела у него на руках, а он укачивал ее, как ребенка
– Вчера было в первый раз. Я не знаю, что происходит, и с чем это связано – теперь трясло Таю – но началось все с появления в доме Степки и тебя. Я после смерти мамы старалась не заходить в ту комнату. Но ничего такого, до этого не было. Просто было жутко и все. И знаешь, мне кажется, это не мама. Ну… вот это все. Это Егор. Он на что-то злится
– А почему он злится в комнате мамы?
– Вот этого я не знаю. Эта комната, до того, как она стала маминой, была комнатой Егора. После смерти своего отца, Егор переехал в его квартиру. А мама из зала перебралась в его комнату. И картины на стенах - Егора. Те, что он оставил при переезде. Чем-то они ему не нравились, А маме все его работы нравились, вот она и повесила их в, теперь уже своей комнате.
Знаешь, я эзотерикой не увлекаюсь, но как-то слышала, что если человек умирает внезапно, то часто душа не понимает, что носитель умер и остается на земле. Сам понимаешь, ни доказать, ни опровергнуть этого никто не может. – Тая прижала руки к груди - Но если это так, то вполне возможно, что это душа Егора. Где ему еще быть? Дом сгорел, в квартире живут чужие люди, может, поэтому он вернулся сюда. Но это все теории. А сейчас мне просто страшно. Что это все значит? Что я не так делаю? И что сделать, чтобы все закончилось. Я хотела попросить тебя, чтобы ты приехал в субботу и посидел со Степаном, а я схожу в церковь
– Таисия, как хочешь, а я сегодня никуда не уйду. Будешь выгонять, на коврике лягу – девушка вздохнула:
– Называй меня Тая, и нет, не выгоню. Мне самой страшно. Днем не страшно, а вот ночью не по себе. Но у меня нет мужской одежды. Никакой. И мой спортивный костюм тебе будет явно маловат.
– Ничего. Ночь уж как-нибудь перебудем – он поцеловал ее в макушку.
– Ты иди в душ, а я разберу диван – Никита ссадил Таю с колен и направился в душ. Тая достала чистые полотенца и постучала в ванную. Никита еще не успел полностью раздеться
– вместе душ примем? – спросил он, оглядывая фигурку девушки. Он хотел, чтобы девушка немного отвлеклась от тяжелых дум и ему это удалось. Она смутилась, протянула ему полотенца и закрыла перед его носом двери. Ее щеки горели. Она приложила к ним ладошки, чтобы уменьшить жар. Но жар сжигал ее изнутри. Тая давно не была девственницей, она ведь была замужем два года и с мужем в постели они не в шашки играли. Но с момента развода прошло почти пять лет. И за эти пять лет у нее никого не было и ей никого не хотелось, до того момента, пока не встретила Никиту. Она не знала, плохо это или хорошо. Стоит ли ей пускать этого человека в свою жизнь, но она устала быть одна, очень хотелось почувствовать за своей спиной мужское плечо, хотелось быть любимой и любить самой. Хотя она понимала, что любовь может причинить ей нестерпимую боль. Но может быть попробовать, разбить панцирь, окружающий ее сердце. Тая понимала, что если
Пока она предавалась размышлениям во время того, как разбирала постель, в зал вошел Никита. Его одежду составляло полотенце на бедрах. Тая задержала взгляд на дорожке волос спускающуюся от пупка, и скрывающуюся под полотенцем. Никита почувствовал ее взгляд, и полотенце начало подниматься. Тая сглотнула и подняла глаза к лицу Никиты
– твоя очередь принимать душ – шепнул он, подходя ближе. Тая кивнула головой, оторвала ноги от пола и медленно двинулась из зала. В ванной на корзине для грязного белья лежали боксеры и носки парня. Тая фыркнула. И что он собирается надеть завтра? Она закрыла за собой двери, включила в раковине воду, намочила его боксеры, захватила рукой немного стирального порошка из коробки и постирала их. В этом было что-то интимное, такое, что у нее снова горели щеки. «Она фыркнула, «кончить от того, что стираешь мужское белье. До этого, наверное, никто еще не додумался». Постирав его боксеры и носки, подсушила их, завернув в полотенце, и повесила на полотенцесушитель. Затем разделась и стала под упругие струи воды.
В зал она зашла так же как и Никита, завернувшись в полотенце. Никита шагнул к ней от двери, взялся за край своего полотенца, и оно упало к его ногам. Тая оценила открывшийся перед ней вид. Из темно русой поросли выступало внушительное достоинство. Просто очень внушительное. «До гланд достанет» со страхом подумала Тая, а его руки уже сдергивали полотенце с ее миниатюрного тела. Она стояла перед ним, давая ему возможность полюбоваться открывшимся перед ним видом. Высокая и одновременно тяжелая грудь, тонкая талия, крутые бедра, стройные ноги. Все тело было гладким, все волоски на нем безжалостно уничтожались. Кожа была белоснежной, только вызывающе краснели соски, и под грудью чернела такая же родинка, как и над верхней губой. Не выдержав, Никита подхватил ее на руки и понес на диван. Опустил ее на простыни глубокого синего цвета, а сам встал над ней, любуясь ею, как художник любуется картиной
– ты прекрасна. Я так скучал по тебе. Я люблю тебя. Я люблю тебя всю – он взял ее за колени и развел ноги. Не было никакой прелюдии, он не трогал ее губы, грудь, он сразу припал губами к средоточию ее женственности
– не могу удержаться, ты везде такая сладкая – оторвавшись на секунду, произнес он, и снова подтянув ее повыше, начал целовать нежные складки. Тая извивалась в его руках, закусив свою ладошку, чтобы не кричать. А он снова отстранился от нее и там, где были его губы, он стал действовать пальцами. Раскрывая ее и любуясь открывшимся видом. Он проводил пальцами между складочек, касался клитора, вводил в нее пальцы и снова начинал свое путешествие. Затем он, скользя по атласной коже, накрыл ее миниатюрное тело своим и жадно впился в ее губы, одновременно сильно и нежно проникая туда, где только что были его пальцы.
– Ты такая тесная, тебе не больно? – девушка замотала головой. Никита начал двигаться, Тая подстроилась под его ритм и они затанцевали танец страсти вместе. Небо взорвалось перед ними одновременно. Никита не смог сдержать крик, рвущийся из груди. Только заглушил его, уткнувшись в волосы Таи, Тая сдержала крик, вцепившись зубами в его плечо. Не успели они отдышаться, как Тая с силой перевернула Никиту на спину. Он ей поддался. А девушка с азартом, как будто не она только что испытала два оргазма, стала ласкать его скользкий от пролитой спермы член. Сначала в ход пошли руки, потом губы и язычок. Парня трясло мелкой дрожью, а она с силой вбирала его внутрь своего ротика, проходилась язычком по всей длине члена, снова возвращалась к головке. Ее тоже затрясло от возбуждения. Ладошка скользила по животу, по члену, сменялась губами, и он понял, что сейчас кончит, прекратил ее игру, тем, что поднял ее подмышки и посадил на свой член. Наклонил так, чтобы сосок оказался у него во рту, и стал сосать его, одновременно двигаясь в девушке в таком же ритме. И снова они взлетели вместе во взорвавшееся перед ними небо.