Простительные грехи
Шрифт:
— О, меня это не волнует! — она хихикнула. — Свадьбы — это пустая трата времени. Спроси меня, насколько я заботилась о своей? Я просто так рада за тебя! Он был от тебя без ума столько, сколько я себя помню! Ты помнишь, когда тебе было, Боже, наверное, тринадцать? Я спросила тебя, что ты сделала, чтобы зацепить его так основательно. Ты была просто крошкой.
Я засмеялась.
— Я сказала тебе, что понятия не имею, о чем ты говоришь, и до сих пор не знаю. Но что бы я ни делала, мне лучше надеяться, что я смогу продолжать в том
— У вас скоро будут дети? Пожалуйста, скажите «да», наши дети могли бы расти вместе.
— Я… Мы ещё не зашли так далеко, — признала я, с тревогой оглядываясь на Лино.
— Скоро, — ответил Лино, глядя на меня теплым взглядом. Его рука обхватила меня, поглаживая мой живот, что казалось невероятно интимным и полным обещаний. Все внутри меня сжалось, мысль о жизни Лино внутри меня заставляла меня волноваться.
Мне не терпелось это почувствовать.
Но я знала, что ещё слишком рано. Мы только выяснили, как мы работаем вместе как пара, у нас даже не было первой настоящей ссоры, и кто знал, как брак изменит то, как мы ссорились. Лино доминировал как мой друг. Я не могла представить, что теперь, когда я стала его женой, будет лучше.
Его семья не отличалась снисходительностью к женщинам.
Томассо, наконец, надоело ждать, пока мы поприветствуем его, он подошёл ко мне и слишком крепко поцеловал в щеку в знак приветствия. Я постаралась не вздрогнуть от прикосновения и от того, как он заставил меня почувствовать себя склизкой. Несмотря на то, что ему было всего семнадцать, его дыхание пахло спиртным. Избалованный, богатый мальчик посещал лучшую частную школу в Чикаго и пропивал каждую возможность, которая ему предоставлялась. В прошлом Лино упоминал, что однажды он уже проходил курс реабилитации от наркозависимости, и мне было больно думать о том, насколько хорошо сложились Кьяра и Лино, несмотря на вмешательство их отца.
Кроме того, нужно было учитывать сомнительные обстоятельства исчезновения матери Томассо. Никто не говорил о его матери, второй жене Габриэле, исчезнувшей вскоре после родов. Я предполагала, что она совершила что-то непростительное в глазах Габриэля, и он избавился от нее. Потому что ни один мужчина в семье Белланди никогда не терпел, чтобы его женщина уходила от его.
Единственным выходом была смерть.
Значит, она была мертва, и я никогда не узнаю, что случилось. Я сомневалась, что даже Лино знает.
— Моя новая невестка собирается поздороваться? — насмешливо спросил Габриэле со своего места у камина, где он заседал. Вздохнув, Лино взял меня за руку и подвел к своему отцу. Я наклонилась и поцеловала его в щеку так быстро, как только смогла, прежде чем выпрямиться. — Я не буду притворяться, что рад этому. Не в моем собственном доме.
— Отец! — Выругалась Кьяра, но ее муж покачал головой. О жестокости Габриэле ходили такие легенды, что ее муж опасался, что его тесть ударит беременную дочь.
— Я и не жду от тебя
— Самара, — голос Лино дрожал от его попытки сдержать смех, но я проигнорировала его, чтобы выдержать взгляд его отца.
— И все же ты вышла замуж за моего старшего сына. Ты должна была понимать, что это означает, что я буду в твоей жизни. Зачем было делать это, если ты так меня ненавидишь? — спросил Габриэле, потягивая виски.
— Я не припоминаю, чтобы говорила, что ненавижу тебя. Для этого мне пришлось бы думать о тебе больше, чем ты заслуживаешь, — я сделала паузу, глубоко вздохнув. — Признаюсь, были времена, когда я ненавидела тебя. Каждый раз, когда я ухаживала за Лино после того, как ты его избил. Не думаю, что когда-либо желала кому-то смерти, кроме тебя.
— Возможно, тебе нужно взять свою жену на поводок, Анджелино, — усмехнулся Габриэле.
Лино лишь хмыкнул мне в спину.
— Нет, с ней гораздо интереснее, когда она дичает. Мне никогда не нравилось, когда женщина настолько подавлена, что не осмеливается говорить в моем присутствии. Я не такой, как ты, — сказал он.
— Женщины в нашей жизни должны помнить свое место. Они не ставят под сомнение наши решения или то, как мы воспитываем наших сыновей. Они сидят дома и рожают детей, когда мы этого требуем. Мужчины Белланди делают все, что им заблагорассудится, а ты превратил наше имя в избитого слабака, — рявкнул Габриэле на Лино, и краем глаза я увидела, как Томассо ухмыляется, словно он знает все о том, как быть мужчиной, только потому, что он унаследовал жестокость своего отца. — Но она тебе надоест. Ты всегда быстро уставал от своих игрушек.
Лино шагнул вперед, словно хотел вмешаться, но я удержала его, прижав руку к его груди. Я не хотела, не могла позволить Габриэле увидеть, как эти слова повлияли на меня.
— Ужин скоро будет готов, — сказал дворецкий, входя в комнату и снимая напряжение. Я так и не узнала его имени за все годы его работы в доме Белланди. Он отказался называть его. Разговор об архаичном и ужасном. Лино вздохнул от разочарования и обратил своё внимание на меня.
— Пойдем со мной перед ужином, — сказал он, взяв меня за руку и увлекая за собой. — Я хочу показать тебе кое-что.
Я коротко помахала остальным, позволив ему провести меня в холл и через несколько дверей вниз. Еще до того, как мы добрались туда, я знада, куда он меня привел.
— Он все еще здесь, — выдохнула я, когда мы вошли в комнату. От рояля в глубине комнаты у меня невольно перехватило дыхание. Я знала, что некоторые из единственных воспоминаний Лино о его матери были связаны с тем, как она сидела за роялем, а он сидел на скамейке рядом с ней, когда она играла и тихо пела ему.
— Спой для меня, — улыбнулся Лино, жестом приглашая меня.