ПРОСТИтутка, или Долгая дорога к Богу.
Шрифт:
Она звонила всем. Начинала, конечно, с мужа. Она считала его своим мужем и была уверенна, что любит его, хотя про любовь они уже не разговаривали, а всё больше как старые друзья. Оля понимала, что он кого-то трахает в её отсутствие: кого-то одну, а может и не одну – такой уж он человек – кабель. Он тоже понимал, что Ольга не в монастырь ездит и естественно редко или на постоянной основе с кем-то спит, но никто из них не хотел приближаться к подобной теме, слишком болезненная она была для обоих.
Часто Оля звонила домой к маме и Леночку звали к телефону. Леночке было уже четыре годика, она ждала маму. Мама, в свою очередь обещала ей скоро приехать, спрашивала, как у неё дела, говорила, что любит её и спрашивала, что привезти. Оля
Однажды Ольга вечером в центре купила Леночке большой воздушный шар в виде зайца. Был праздник станицы – это большой там праздник и поэтому продавали такие шары. Оля днём гуляла с дочкой, кушали всякие вкуснятки, ходили на концерт, а вечером купили этот шар и отправились в бар вместе с Ольгиным друзьями. Леночка была счастлива! Она и за столом в баре под открытым небом сидела, держа в одной руке шар, а другой пила сок. Мама предлагала шар привязать за стул, чтобы у Леночки освободилась ручка, но девочка не хотела расставаться с шаром ни на секунду
И тут один из друзей ткнул своей сигаретой в шар, не специально, конечно. Просто что- то эмоционально рассказывал, немного размахивал руками и.... шар лопнул. Горю девочке не было предела. Скромный и тихий ребёнок рыдал так, будто бы на его глазах убили маму. Леночка была безутешна. Как её все только не успокаивали – девочка плакала будто бы за все обиды своей жизни – так оно и было. Её горе поймёт только тот, кто был на её месте. Девочка живёт ожиданием мамы, когда она приедет и вот мама дарит ей большой красивый, замечательный шар, в нём заключена вся мамина любовь. Девочка хочет быть с этим шаром всегда потому, что мама снова уедет, а шар, в котором заключена мамина любовь останется с ней. В этом шаре частица мамы и их счастливого дня, а тут этот пьяный мамин друг, которому мама и так уделяет гораздо больше внимания, чем дочери, берёт и убивает эту частицу маминой любви, которую девочка хотела оставить у себя. Её горю не было предела. Мама обещала, что купит ей новый шар завтра, но девочка не хотела новый – в нём уже не будет этого счастливого дня, когда они гуляли вдвоём с мамой, так долго – целый день! пока вечером не появились её друзья.
Когда Леночке было уже двадцать два года, и они гуляли с мамой по Питеру, Леночка увидела у мальчика большой воздушный шар и сказала маме:
– Я тоже хочу такой шар.
– Хорошо, пойдём я куплю тебе.
– Забери у мальчика для меня, – пошутила Леночка.
Леночка не могла бы объяснить почему она в двадцать два года хочет шарик и почему она хочет, чтобы именно мама ей его дала, и не просто купила… А Ольга уже в свои сорок два знала, что тот пропалённый шар запал девочке в душу, подсознание, в психику. И дело ведь не в шаре, а в том, что так мало было дней в жизни девочке, которые она проводила с мамой.
Глава 5. Кофе.
Ольга звонила не только мужу и маме с дочкой, но и своим подружкам и друзьям. Точнее одной лучшей и на тот момент уже единственной подруге и единственному старому другу.
Как-то, часов в девять вечера Оля позвонила Марии Жиронкиной, той самой своей лучшей подруге, которая жила в соседнем подъезде от мужа. Маша взяла трубку, но разговаривала как-то не охотно, Оля это сразу поняла:
– Ты, что там, не можешь разговаривать, занята чем-то?
– Да, у меня голова болит, выпила сейчас Цитромон – пойду спать, – ответила Маша.
Они попрощались. Ольга потом позвонила мужу. Они болтали о чём-то – ни о чём, тут он сказал:
– Подожди, кто-то пришёл, в дверь стучат.
Он пошёл, открыл дверь и сразу вернулся к телефону:
– Это Маша пришла.
– Кто?! – обалдела Оля.
– Жиронкина, кофе пошла варить. Хочет покурить с кофе, – спокойно ответил Александр, ничего не подозревая.
– А она знает с кем ты сейчас по телефону разговариваешь?
– Да нет еще. Она сразу на кухню пошла со своим кофе.
– А ну ка позови мне её к телефону.
– Привет, – раздался через какое-то время голос Жиронкиной в телефоне.
– Это так у тебя, Маша, голова болит? Пошла спать? Куда ты пошла спать, к моему мужу?
– Да ладно, чё ты. Просто очень курить захотелось. А голова у меня болит, когда давление падает, вот я с кофе и пришла.
– Да, кофе способствует хорошему сну. Маша, не делай только из меня дуру, я очень этого не люблю. С тобой, в принципе, всё понятно. Смотри не поймайся с поличным, а то ведь я не посмотрю, что ты будущий следователь или еще не известно кто ты на самом деле и кем ты станешь.
– Да ладно. Чё ты? – заладила подруга.
– Всё. Александру трубку отдай.
"Я скоро приеду." – угрожающе объявила Ольга мужу.
Когда Галицина приехала домой, она, как обычно, забрала Леночку от мамы, и они поехали жить к папе.
В рабочие дни Александр ходил на работу, а Ольга с Леночкой были дома, как обычная нормальная семья, только на месяц.
А по пятницам, как и вся станица от 20 до 40 лет, у кого были на это деньги, ходили в ночной бар. Клубом это нельзя было назвать: там не было ди-джея и стробоскопов. Это был станичный кабак: там половина контингента были колхозники, в буквальном смысле этого слова. Они зачастую приходили туда в резиновых тапках, кто надевал эти тапки на носки, а многие просто на грязные ноги. Эти люди были, как правило в пляжных шортах по колено или таких же бриджах. Но кабак, армянин Маис Арестович, строил для приличной публики, он вполне мог бы располагаться в портово-курортном городе, а не в колхозной станице. В нем были построены отдельные беседки, увитые виноградом – vip столы, сцена в виде раскрытой раковины, на которой располагалась аппаратура для танцев, туалеты настоящие, цивилизованные, а не био, как в других барах станицы. Хорошие ручки на этих туалетах местное население не уставало скручивать себе домой, хозяин бара не мог понять, как так можно? В итоге Маису Арестовичу пришлось на двери в туалеты прикрутить обычные амбарные крючки. Как-то, уложив Леночку спать в десять вечера и включив свет в половине квартире, на случай, если Леночка проснется пописать – они так делали уже очень давно и часто, Ольга с Александром, с другом Виктором Куйбышевым и Марией Жиронкиной, которая продолжала оставаться другом семьи, отправились в кабак к Маису Арестовичу. Они заняли одну из беседок, выпивали, кушали, всё как положено, но вскоре стали происходить непонятные вещи.
Мария с Александром сидели, как бы, по одну сторону стола, а Ольга с Виктором по другую – напротив. Тут Мария повела Александра куда-то из беседки поговорить наедине.
– Витька, – обратилась Ольга к другу, – что-то я не поняла, что это было? Жиронкина увела Комарова в кусты, в наглую, при мне, не спросив у меня разрешения?!
– Да, ладно, Малая, не парься. Ну попристаёт она к нему, она же как сучка во время течки – ты же её знаешь.
– Да нет уж. Я пойду их поищу.
Ольга обошла все подворотни большого по территории бара, но их не нашла. Вернулась в беседку – они сидели там.