PRосто быть богом: ВВП
Шрифт:
Сухов поднял руку к люстре, едва не сбив пару печально звякнувших хрустальных висюлек.
— Баллотируйся на здоровье, — усмехнулась Ольга. — Я по другому поводу. Ты знаешь, что у нас проблемы? Товарищ следователь очень интересовался, где именно ты был в тот день.
— В день, когда я запускал шар?
— Когда пропал Жора. Я сказала, что ты был у меня.
— Тогда я спокоен. Наши показания совпадают, — Сухов наконец положил шапку на стол и сам уселся рядом, на краю. — А ты прекрасно выглядишь. Может, всё–таки…
Блестящими
— Нет, — сказала она жёстко. — Ты… сказал ему, что был у меня?
— Он это знал и без меня. Итак, что тебе от меня надо? Заметь, дорогая, ты сама сюда пришла. Притом — без санкции. Думаю, нам надо привыкать к таким терминам, — и Сухов засмеялся, увидев, как в глазах Ольги промелькнуло нечто, похожее на испуг.
— Да, я пришла. Потому что мы с тобой — подозреваемые. Кстати, я тоже решила баллотироваться, — не совсем кстати сообщила она.
— Мои поздравления, коллега! — Сухов склонил голову. — Но я понял, что основной фигурант дела… привыкай, привыкай, родная, основной фигурант всё–таки — ты.
— Да какая разница, кто основной! Послушай, Сухов, у меня есть план. Если сделаем — получим время, а за это время или ишак сдохнет или… Но для этого плана нам нужен третий.
— И я его знаю?
— Знаешь. Нам нужен Вася. Ты знаешь, что в тот день он тоже был в городе? Мне следователь проговорился.
— Наш брат! — обрадовался Сухов. — Он и сейчас в городе. Тряс своими булками перед фонтаном. Слушай, Оль, давай спустимся в бар, что–то на сухую разговор не в разговор.
Дверь ресторана на первом этаже была заперта. На ручке болталось объявление «ЗАКРЫТО НА СПЕЦОБСЛУЖИВАНИЕ». Никаких признаков спецобслуживания — громких тостов, звона посуды, топота танцев — не наблюдалось. Из–за запертой двери едва слышались нежные звуки немного расстроенного пианино.
Ольга, игнорируя насмешливые взгляды Сухова, достала из сумочки телефон и набрала номер ресторана:
— Это Жарская. Мне нужно войти. Да, немедленно. Сейчас откроют, — сказала она уже Сухову.
— Убедительно получается, — похвалил он. — Маленькая хозяйка большого города. Мороз воевода дозором…
— Помолчи, да? — поморщилась Ольга. Она казалась спокойной, но на одной щеке проступило крошечное красное пятнышко, что означало — Сухов помнил! — высшую степень волнения.
Дверь открыла испуганная официантка в не слишком свежем кружевном переднике:
— Пожал–ста, Ольга Ильинична, для вас — всегда, пожал–ста, Ольга Ильинична, — зачастила она, пропуская неурочных гостей.
Зал ресторана был абсолютно пуст. Лишь в отдалении, на сцене, одинокий мужчина наигрывал на рояле что–то минорное.
— Шуман, — определила Ольга.
— Шопен, — поправил Сухов.
Мужчина на сцене перестал играть и повернулся к вошедшим.
— И тот
— Наедине с собой, любимым, — отозвалась Ольга.
То, что за вывеской «спецобслуживание» скрывался именно первый бывший муж, показалось ей добрым предзнаменованием. Значит, получится. Значит, так тому и быть. Красное пятнышко на щеке чуть увеличилось.
Официантка за спинами бормотала что–то своё — металось, слипаясь в одно, несуразное: «ольнишна, ольнишна, ольнишна»…
Вася встал на сцене и вскинул руки. Словно хотел всех обнять. Или — сдаться в плен.
Встреча действующих кандидатов в мэры города Великоволжска выглядела почти дружеской. По крайней мере, с первого взгляда. И взгляд этот принадлежал следователю Генеральной Прокуратуры Юрию Аркадьевичу Степанову.
Глава седьмая. Кто идёт за динамитом?
Дождь шёл весь день. Палыч чувствовал себя немного виноватым — ответственным за организацию съёмок кандидата был именно он. Но ничего, обошлось. Основной материал отсняли в студии.
Эх, нелегко быть кандидатом! Сухов сменил пять пиджаков, три свитера и несчётное число рубашек. Самой трудоёмкой оказалась «зимняя» фотосессия. По мысли Генералова, изображения Сухова должны были создать ощущение постоянного присутствия кандидата в регионе. То есть прекрасный фас и не менее замечательный профиль озабоченного судьбой народа Виктора Сухова надо было запечатлеть на фоне знаковых мест Великоволжска во все времена года. Сам–то фон вполне можно воссоздать и в фотошопе, а вот ради подлинной сезонности собственно Сухову пришлось порядком попотеть.
Результат впечатлял.
Сухов в кепке смотрит вдаль.
Сухов с кепкой в руке беседует с народом — народом стали секретарь Рита и водитель–заика, причём на качество снимка речевой дефект не повлиял.
Сухов в каске спасателя возле трубы батареи. Сухов приветственно машет каской народу — здесь народ лишь подразумевался.
Сухов в развевающейся рубашке навыпуск — вроде как в поле, с ролью ветра справился вентилятор — улыбается колоску.
Сухов зимний, строгий, в старом тулупе — достал Палыч, и в новенькой шапке — ярлык безжалостно оторван, прислонился всё к той же трубе — читай: заснеженной берёзе.
— Слишком много во всём этом Сухова, — задумчиво сказал Сухов, разглядывая на мониторе компьютера чуть ли не тысячное своё изображение.
— ВВП требует жертв, — рассмеялся Генералов, стоя за плечом уставшего кандидата. — Ещё три–четыре серии на воздухе, и на первое время материала хватит. Палыч, что там с погодой?
— Как заказывали — почти солнце, — доложил Палыч.
За окном действительно дождь сменился солнцем. Большим, тёмно–розовым, уже предзакатным.
— Свет — на час максимум, — определила Виктория.