PRосто быть богом: ВВП
Шрифт:
Раздались неуверенные аплодисменты. Громче всех хлопали две старушки в пёстреньком — подсадные утки. Аплодировал и мужчина в белой тенниске, тёмно–синих джинсах и в смешной панаме. На его добром лице доминировал энергичный, устремлённый вперёд нос. Он хлопал как в театре — размеренно, с чувством. Вид у панамы был не здешний.
Похоже мужик–то — засланный казачок, подумала Вика. Это было нормально, обычная практика. А вот с форматом встречи что–то явно не так. Может, лучше — встречи на воздухе проводить не с трибуны, а чтобы кандидат потёрся
Начинало припекать. К пению птиц прибавились звуки настраиваемых гармоней. Наконец, Сухов предложил «дорогим землякам» задавать вопросы.
Пёстренькая старушка спросила, чуть запнувшись, о пенсиях. Сухов обещал повысить. Вторая пёстренькая прошептала что–то невнятное. Сухов дал слово выполнить. Пышная белокурая женщина сбивчиво пожаловалась на дороговизну. Народ, похоже, воодушевился. Встреча вступала в завершающую стадию. Людям надо было дать выговориться, а потом уже запускать на сцену трио гармонистов, которые за задником сцены уже тихонько, но нетерпеливо наигрывали что–то лирическое.
— Ну всё, малыш, скоро идём, — Вика засунула руку в сумку и похолодела. Мышкин исчез. Хитрый пёс просочился практически через угольное ушко — Вика лишь немного расстегнула молнию для лишнего притока воздуха.
Сухов уже спрыгнул с эстрады и общался с народом накоротке. Работяг похлопал по плечу, выбив изрядную порцию белёсой пыли. Блондинку обнял и чмокнул в щёку. Пёстреньким старушкам поцеловал сморщенные ручки. Но Вика всего этого не видела, она сидела на корточках и высматривала под лавками подлеца Мышкина.
— Это не ваша собачка?
Вика поднялась, отряхивая колени джинсов. Прямо над нею стоял мужик в панамке. В руках он держал нечто яростное, извивающееся, — Она хотела меня э-э… пометить, — объяснил мужик застенчиво. — Но я постарался этого не допустить.
— Спасибо вам огромное, — Вика перехватила под горячее пузо мгновенно успокоившегося Мышкина. — Он вообще–то послушный. Даже не знаю как…
— Скажу вам, Виктория, как собачник собачнику, — голос незаметно подошедшего Сухова заставил Вику вздрогнуть, — кобелям доверять нельзя.
Сухов сочувственно покачал головой и добавил ядовито и сладко:
— Доверять можно лишь хорошо обученным сукам.
Мужик в панамке, одарив Вику сочувственным взглядом, достал из кармана джинсов красные корочки и раскрыл их перед Суховым.
— Степанов. Генеральная прокуратура. Вы позволите с вами побеседовать, Виктор Иванович?
Прижимая к себе дрожащего Мышкина, Вика смотрела вслед Сухову и Степанову и не знала, радоваться или наоборот? С одной стороны, Сухов, конечно, клиент. С другой… Нет, надо предупредить Генералова!
Этот парк вдоль Волги в городе называли Нижним или Детским. Оба названия соответствовали действительности. Нижним он считался по отношению к парку Верхнему, находящемуся выше по течению реки. Тот же Верхний был парком для взрослых, где по выходным устраивались танцы для пожилых и дискотеки для
— Значит, Ольга Ильинична звонила вам только затем, чтобы дать сигнал для запуска шара? — спросил Степанов у Сухова, замедлив шаги у лотка с игрушками. — Славный какой, — указал он на блестящего зелёного крокодила, гордо реявшего на палочке над разложенным товаром.
— Вы абсолютно правы, — спокойно ответил Сухов.
Они неспешно шли по главной аллее под всё удаляющуюся мелодию «Амурского вальса», который, как знал Сухов, завершал встречу кандидата в мэры В. И. Сухова с избирателями. Со стороны казалось, что вот, встретились два приятеля, решили прогуляться по памятным местам детства и отрочества.
— И в этот день вы Ольгу Ильиничну не видели? — продолжал Степанов
— Почему не видел? — удивился Сухов. — Очень даже видел. Заехал на огонёк. Это была её личная просьба, — уточнил он.
— А вы заехали на огонёк до или после запуска шара?
— Во время.
— Вовремя?
— Нет. Именно — во время. Я отдал распоряжение запускать шар и поехал к Ольге.
— Понятно. А выстрелы вы слышали?
— Нет, не слышал. А что, были выстрелы?
— Ну, шар же сбили… Было два выстрела.
— С первого раза не попали? Мишень оказалась маленькой? — Сухов развеселился. — Ну да, конечно, всего три метра в диаметре!
— Значит, вы не слышали выстрелов?
— Повторяю. Сразу. После. Запуска. Я. Поехал. К. Ольге. Я не слишком быстро говорю?
— Не слишком, — Степанов задумчиво почесал висок, чуть сдвинув набекрень панамку. — Скажите, Виктор Иванович, а вы… э-э… в каких отношениях с Ольгой Ильиничной?
— Ну… Знаете ли… Настоящие мужчины на такие вопросы отвечать не должны. Гусары, молчать! — и Сухов натужно засмеялся. — Смотрите, товарищ следователь, тир! Кажется открыто! Зайдем, постреляем?
— Зайдём, — задумчиво согласился Степанов.
В старомодном, будто ещё из советского времени, тире они встали рядом. Прямо братья по оружию. Выстрелили практически одновременно. Степанов целился в верблюда с облупившимся горбом. Но упала антилопа.
— А вы хорошо стреляете, — прищурившись, сказал Степанов. — А какие у вас были отношения… э-э… с пропавшим без вести господином Жарским?
Трёхкомнатный номер следователя Степанова выходил окнами на две стороны. Под окнами гостиной–столовой и рабочего кабинета протекала оживлённая и порой довольно шумная жизнь улицы Красной. Из окна же спальни был виден сквер перед администрацией — с аллеей бюстов знатных великоволжских людей и голубыми елями. Но если отойти от окна чуть в глубь, то очам представала одна лишь главная достопримечательность города — колокольня Крестовоздвиженского собора на фоне неба.