Просто Лиза
Шрифт:
— Супчик, да котлеты.
— С макаронами?
— Нет, с рисом. Макароны вчера закончились.
— Ну, что с тебя взять? Ладно, давай свой рис. Кстати, что-то не дает мне покоя тот старпер, что вчера дверью ошибся.
— А что такое? — забеспокоилась Наталья.
— Да нет, ничего особенного. Просто напоминает он мне кого-то. А кого — не могу понять.
— Это ты вчера фотографий пересмотрел, вот тебе и мерещится невесть что, — веско сказала Наталья и поставила перед мужем тарелку с дымящимися щами.
— Может, ты и права, —
Минут через десять, когда с супом было покончено, Борис вытер губы полотенцем и протянул:
— М-да, а все-таки нашего брата по одежке встречают.
— Ты это к чему? — спросила супруга, готовящаяся разливать чай.
— Ну, будь на мне сегодня, к примеру, черный пиджак с белой рубахой да галстук с какими-нибудь попугаями, хрен бы с два этот сморчок-нотариус так со мной разговаривал. Они же первым делом на одежу смотрят. Если не вышел рылом, так сразу пошел на фиг. Пока я в этих шмотках разгуливаю, не видать мне удачи, как пить дать. Нутром чую, не видать.
— И что нам теперь делать?
— Как что? Прибарахлиться! Мне костюм купить, ботинки лаковые, как у столичного франта. Шляпу… — принялся перечислять Борис, мечтательно закатывая глаза в предвкушении будущих обновок.
— Да не спасет тебя шляпа, — неожиданно для себя вдруг выпалила Наталья, прикинув, что при таком раскладе большая часть обнаруженных в квартире денег пойдет на нужды ее муженька, но никак не ее.
— Ну-ну, — оживился Борис. — Это еще почему?
— Да потому, что стоит тебе только рот открыть, как только дураку не ясно, кто ты и откуда! И не в костюме тут дело нисколечко!
— От тебя вон вообще за версту деревенщиной несет, — обиженно парировал Борис. — Сразу чувствуется, что родственнички твои оттуда.
— Если ты на Прасковью намекаешь, — веско и с чувством собственного достоинства ответила Наталья, то я тебе уже объясняла: она мне бабка двоюродная. Седьмая вода на киселе. И только благодаря ей мы пока от девки избавились. Мог бы и не забывать.
— С тобой, пожалуй, забудешь, — усмехнулся Борис, но Наталья, не обращая внимания на его смешок, продолжила:
— А мои родители — на заводе работали. Папа, так тот вообще инженером был. Белая кость. И если от меня, как ты выражаешься, деревенщиной несет, так это исключительно твоя вина.
— Моя вина?! — округлил глаза Борис, не ожидая от жены такого отпора.
— Твоя, твоя. Где мужики дом содержат, там и жены королевами выглядят. А где как у нас, бабы в последнем рванье ходят. Если кого и надо приодеть, так это меня! Зря я что ли столько лет тебя на своем горбу тяну? Уже и такой малости не достойна?
В кухне повисла нехорошая тишина. Наталья уже приготовилась к тому, что Борис начнет орать, а может быть, и поколотит ее, как он неожиданно сказал:
— Ну и ладно. Давай и тебе, и мне обновки организуем. А то что ж это получается: я у тебя видный мужчина, кум королю, а ты рядом со мной словно нищенка-оборванка.
Наталья вздохнула и быстро-быстро, пока супруг не передумал, зачастила:
— А я тут нам и магазинчик уже подобрала! Видишь, написано: модно и недорого. И рядом с метро, не заблудимся. А еще я из газеты купон со скидкой вырезала, на целых десять процентов дешевле выйдет!…
Ну, вот и еще один новый день пришел. Слава Богу, голова уже поменьше кружится. Да и тошнота к горлу реже подступает. Интересно, это овсянка на меня так благотворно действует? М-да, смешно.
Так, слышу шаги домомучительницы. Домомучительницу зовут… Фрекен Бок. Ого, это же из «Малыша и Карлсона»! Отличный мультик, да и книга неплохая. Имя автора? Ну, быстро! Астрид Линдгрен! Ура!!! А теперь физиономию покислее, и глаза закатить в жутких страданиях. Я ж «самый больной в мире человек»!
— Ну что? Смотрю, оклемалась ужо? Вчера по двору туда-сюда до отхожего места ой как бойко шастала.
— Все вашими молитвами, бабушка, — не удержалась я от того, чтобы съязвить. Правда, тут же приняла самое смиренное из всех своих обличий. Пусть гадает: смеюсь я над ней или нет.
— Что ж, — Прасковья явно не обратила внимания на мою слабую попытку протеста, — тогда жрешь завтрак и подъем. Пора тебе к своим обязанностям по хозяйству приступать.
— К каким обязанностям?
— Для начала грядки прополешь. Голова тебе тут не пригодится, так что нечего глаза закатывать. Знай, сиди на солнышке, сорняки тягай. Или думаешь, будешь на моем иждивении до седых волос сидеть? Даю тебе пятнадцать минут, а дальше как хочешь. Сама не пойдешь, силком выволоку! — и Прасковья, напоследок погрозив мне кулаком, удалилась.
Да, любит она меня просто без памяти. Хм, каламбурчик получился. Я ведь действительно как бы без памяти. Только от такой горячей любви и вправду загнуться недолго. Мне бы сейчас в санаторий какой, а не сельским хозяйством заниматься. Впрочем, рациональное зерно в этом все-таки есть. Хоть посмотрю, куда меня судьба забросила. Может быть, даже с соседями пообщаюсь. Они, если повезет, много чего интересного должны про меня и про мою лже-бабку рассказать.
Поэтому я не стала капризничать, быстро заглотила уже привычную овсяную гадость, кое-как привела себя в порядок и вышла во двор.
Прасковья уже поджидала меня с тяпкой в руках.
— Так, я покамест картошкой займусь, а ты давай морковку в порядок приведи. Мне это уже сложно, я ее ботву с сорняками путаю. А у тебя глаза молодые, зоркие, в два счета разберешься.
Ага, значит, у Прасковьи нелады со зрением. Не знаю, пригодится ли мне эта информация, но на всякий случай запомним. С такой бабулей, как она, нужно держать ухо востро.
Когда Прасковья привела меня на огород, я не смогла удержать вздох разочарования. Вокруг не было видно не единого дома. Моя надежда пообщаться с соседями таяла, как дым.