Просто поверь
Шрифт:
— Что это?
— Снейп сказал, когда ты проснешься, дать тебе это зелье. И чтобы ты сразу его приняла.
— Ты уже виделся с ним? — насторожилась я, внимательно вглядываясь в Гарри.
— Виделся. Он крутился возле твоей двери. — Сын недобро сощурился. — Надо думать, надеялся с тобой встретиться. Но напоролся на меня.
— А как же ты взял у него зелье? — осторожно спросила я, имея в виду его большую нелюбовь к Северусу.
Он ненадолго замолчал, перекатывая между пальцами небольшой флакончик, наполненный жидкостью болотного цвета.
— Снейп ненавидит меня, я это знаю, —
Протянул стеклянный сосуд, и я взяла его. Он был согрет теплыми ладонями Гарри.
— Я пойду пока, разузнаю насчет завтрака… или обеда. — Он улыбнулся, и на сердце у меня полегчало. Что может быть чудесней, чем искренняя улыбка твоего ребенка, пусть уже такого взрослого? — Хочешь позову Гермиону?
— Зачем? — удивилась я.
— Ну-у… На всякий случай.
— Нет, Гарри, не стоит. Не такая я уж беспомощная, чтобы меня кто-то подстраховывал.
— Ладно…
Он закрыл за собой дверь, и я осталась наедине со своими мыслями и флакончиком в руке.
Вчера Северусу так и не удалось высказать все, что он намеревался. Когда принес по моей просьбе обезболивающее средство, то застал вернувшихся с котенком Гарри и Рона. И Гарри дал ему ясно понять, что присутствие Северуса здесь крайне нежелательно. Но я ничуть не сомневалась в том, что он будет продолжать искать встреч со мной, пока не выслушаю его. Честно говоря, мне и самой хотелось узнать причину такого поведения Северуса. В конце концов, он столько для меня сделал. Однако загвоздка состояла в негативном настрое Гарри к нему, и если сын воспротивится нашей беседе, так и быть, всецело займу его сторону.
Из горла вырвался непроизвольный вздох. Я посмотрела на флакончик, подумала немножко и вынула герметичную пробку. Поднесла к носу. Ноздрей коснулся горьковатый, полынный запах. Северус утверждал, что мне просто необходимо пройти курс по полному восстановлению функций моих внутренних органов, потому что они до сих пор находятся в состоянии своеобразного полусна. Да, с этим не поспоришь. Ведь все эти головокружения, учащенное сердцебиение, а иногда сильное ощущение — что руки, ноги, да и все тело принадлежит не мне, а кому-то другому человеку, — последствия многолетнего бездействия организма. Удивляюсь, как я сумела сбежать из больницы, и при этом у меня не отнялись ноги…
Что ж, раз нужно выпить зелье, выпью, жизнь мне дорога, особенно она кажется драгоценной после того, как я обрела Гарри. Флакончик был маленьким, поэтому в два глотка осушила его. На вкус зелье оказалось таким же, как на запах: с примесью полыни. Во рту осталась горечь, но запить ее было нечем. И отчего лекарства должны непременно вызывать отвращение?..
Я наконец встала и переоделась, но не в то, что носила последнюю неделю, а в новенькое, свежекупленное черное прямое платье до колен. Но на ноги нацепила все те же туфли-лодочки, во-первых, из-за их удобства, а во-вторых, и в-главных, обувь-то я вчера и не успела приобрести. Затем отправилась в ванную, чтобы полностью проснуться при помощи холодного умывания.
Прохладная вода действительно меня взбодрила. По крайней мере глаза не закрываются
Я склонилась над раковиной и в который раз перебросила волосы за спину. Нет, сегодня же состригу, до ужаса надоели. По-хорошему, конечно, надо бы побывать у опытного парикмахера, но когда такой день наступит? Когда выберусь из Хогвартса, не знаю, может, через неделю, а может, если что-то помешает, через две. Там и до первого сентября рукой подать, и кто знает…
Из круглого зеркала, висевшего над умывальником, глядела на меня молодая, с бледной до прозрачности кожей женщина. С того раза, как я изучала свою внешность в больничной палате, ничего особенно в ней не изменилось: те же веснушки, небрежно рассыпанные по лицу, те же тени под глазами, которые стали как будто глубже. С ними я выглядела измученно и немного старше. Но не только это выдавало мой истинный возраст: между бровями появилась небольшая вертикальная морщинка. Я провела пальцами по лицу. И возле губ тоже, и возле глаз… Теперь лишь с натяжкой можно дать мне двадцать пять лет…
В этом, конечно, нет ничего удивительного. Жуткие потрясения, которые мне пришлось испытать с того момента, как я сбежала из больницы, никого не красят. Чудо будет, если останусь такой же и в дальнейшем.
И все же от открытия в коленках возникла странная слабость. Я ухватилась за край умывальника и, тяжело дыша, словно не стояла в ванной, а бежала кросс, вновь осторожно посмотрела в зеркало. Дотронулась до уголков глаз, губ… Нет, не сотрешь ты их, Лили, даже если очень сильно пожелаешь. Это шестнадцать лет в коме ты провела как в неком оазисе, где время не оставило на твоем молодом тогда еще лице свой отпечаток. То была не жизнь — всего лишь ее жалкое подобие, но сейчас ты снова начала жить, а это значит, что вместе с окружающим миром неотвратимо меняться будешь и ты сама.
К щиколоткам прижался пушистый бок. Я вздрогнула от неожиданности и опустила взгляд к полу. Рядом, подняв тоненький хвостик, стоял Тигра. На его мордочке, обращенной ко мне, читалось: “Что ты так долго? Я успел позавтракать, а теперь не прочь подкрепиться еще чем-нибудь…”
— Маленький обжора… — пробормотала я, выходя из ванной.
Котенок бежал впереди меня. В спальне я осмотрелась. Гарри пока не было, поэтому до его прихода решила немного прибраться. То есть застелить постель и сложить вещи, которые не успела вчера распаковать, в шкаф. Совершив эти нехитрые процедуры, я остановилась посреди комнаты. Тигра обошел вокруг моих ног и уселся у двери, словно говоря: Ну, и чего ты ждешь?
— Я жду Гарри, не понимаешь,что ли? — сказала я ему, точно и в самом деле прочтя в его больших глазах немой вопрос. — Куда он пропал? Не знаешь, случайно?
В ответ на это котенок отвернулся, подошел к двери и скребнул коготочками по деревянному косяку. Тяжелая дверь оказалась ему не по силам. Не добившись успеха, Тигра оглянулся и требовательно мяукнул.
— Если ты хочешь выйти, то не советую убегать далеко. Потеряешься…
Ну вот, с кошками разговариваю… Хотя кому какая разница, раз здесь больше никого нет, а Тигра, может быть, понимает меня даже лучше, чем кто-либо другой. Исключая Гарри, естественно.