Просто солги
Шрифт:
Они не знают, что лучше слышать монотонные стоны за тонкими стенами, нежели каждую секунду внимать тишине; нежели просто знать, что там, за стеной, уже никого нет.
Они не знают, и это для их же блага.
Лея больше не вяжет. Не звякает в углу комнаты в своей обычной манере. Она даже не разговаривает со мной — только с Жи. Они вместе рисуют очередное стадо овец. Зато Лея достала давно забытую ею скрипку: когда-то давно она говорила мне, что прежде хорошо играла на скрипке.
И мне нравятся
Я не замечаю, как начинаю засыпать под тихие скрипичные напевы. Затем кто-то толкает меня в плечо, неосторожно, резко выталкивая меня из блаженного царства Морфея.
— Ты спишь? — раздается теплый шепот над ухом, и я сразу же узнаю этот голос — голос плохих парней.
— Уже нет, — раздраженно бурчу я и пытаюсь пальцами разделить слепившиеся глаза. Видеть — теперь мое новое преимущества. — Джо, что тебе от меня нужно… — я бросаю полуслепой взгляд на настенные часы, — …в пять часов утра?
— Я просто подумал… — Стоп. Джо собирается меня о чем-то просить? — …ну, раз ты снова в доме, может, вернешься к своей работе?
— Не дождешься, — огрызаюсь я и, расстроенная, что меня разбудили из-за такого пустяка, плюхаюсь обратно на подушку и отворачиваюсь к стенке. — А теперь иди — дай мне поспать.
Чувствую, как чья-то очень мощная рука силой поднимает меня обратно.
— Я не договорил, Кесси, — мягко возражает Джо. — Это обязательно. И возражения не принимаются.
— Тебя Главный попросил? — догадываюсь.
— Приказал, — ухмыляется он, и даже сквозь пелену перед глазами я снова вижу его опасную усмешку.
…
Я чувствую осторожное прикосновение металла к моей шее. От резкого холода я вздрагиваю, но тут же пытаюсь взять себя в руки: я же не хочу, чтобы он отрезал мне что-то не то.
— Ты когда-нибудь раньше этим занимался? — тихо спрашиваю я, слегка поморщившись от неприятных ощущений.
Он хмыкает где-то там, за моей спиной.
— Ты действительно хочешь это знать, Кесси?
— Нет, — честно признаюсь я и сжимаю покрепче губы, чтобы, если закричу — это будет, хотя бы, не так громко. — Но хотя бы не молчи — скажи что-нибудь, а то мне страшно.
— Страшно? — злорадно переспрашивает Джо, и я слышу-чувствую, как ножницы в очередной раз с холодным лязганьем смыкаются на моих волосах. — Значит, тебе не страшно общаться с чокнутыми наркоманами — страшно только, когда я стою за твоей спиной с ножницами в руках? — Кивок. — Ты странная, Кесси, я тебе уже говорил? Но только не дергайся.
Забыв, о чем он только что меня попросил, я снова киваю и вздрагиваю от очередного прикосновения. С каждым металлическим прикосновением волос становится все меньше, но это, в сущности, не так важно.
— Почему не в парикмахерской, Джо? — интересуюсь.
— Потому что парикмахерские уже не работают, а тебе нужно избавиться от длинных волос уже сейчас.
— Ну и где логика?
— Ты действительно хочешь знать? — Но этот вопрос он не произносит — лишь снова сводит ножницы у меня за спиной, и они сварливо скрипят, отрезая очередную прядь.
И все же я не могу с ним не согласиться: с короткими волосами действительно проще. И даже дышать легче. Вдох-выдох — в легких сразу же неимоверное количество свежей пыли. Но я чувствую постоянное непреодолимое желание прикоснуться к этим обрезкам — к тому, что осталось от меня прежней. Я неосознанно поднимаю и опускаю руку, чередуя свои желания и желания здравого смысла.
— Я видел тебя сегодня, — неожиданно прерывает тишину Джо. — В таком бежевом платье. Тебе идет, кстати.
— Спасибо, — скорее, рефлекторно отвечаю я.
— Ну, и как на свадьбе?
— Ее не было.
— Кого? Невесты?
— Жениха. И свадьбы.
…
Я поняла, что влюбилась в Кима, когда мне было чуть за двадцать. Я влюбилась в него не потому, что мне что-то в нем особенно нравилось — голос, дыхание, постоянные насмешки, его вечные "Кесси-я-всегда-прав" — я влюбилась в него потому, что мне просто надо было в кого-то влюбиться.
В то время рядом со мной уже никого не было — ни подруг, посчитавших, что со слепой время проводить будет уже не так интересно, ни родных. Последних, впрочем, я не видела уже давно. А Ким был единственным, кто хоть как-то обо мне заботился. Хотя теперь я знаю, что он еще и деньги за это получал, но тогда он все равно был единственным, у кого хватало терпения навещать меня раз в несколько дней. И мне нравилось воображать его песочного цвета — как он сам говорил — волосы с мелкими кудряшками, нравилось представлять его тонкие губы и вечно сдвинутые к переносице брови. Нравилось представлять его — похожие на мои — глаза. Это было моим единственным развлечением.
И я даже подумать не могла, что у него уже была девушка, мифическая работа пастуха рядом со мной и огромный талант лгать так, чтобы я ему верила.
Мне кажется, что даже спустя такое количество времени, Ким ни капельки не изменился. По крайней мере, одно я знаю точно — он по-прежнему такой же лжец.
За этот месяц я звонила ему на автоответчик всего несколько раз, каждый раз абсолютно уверенная, что трубку он не поднимет. Вот и сейчас я скорее по-привычке набираю выученный наизусть номер (набираю его не глядя — одними кончиками пальцев). Ожидаю очередное "Вы позвонили…", но вместо этого слышу смутно знакомое дыхание. Тяжелое.