Просто соседи
Шрифт:
Час спустя Клаудия врывается в мой кабинет с Мелани по пятам.
— Я пыталась остановить ее, — говорит Мелани, бросая на Клаудию хмурый взгляд, прежде чем посмотреть на меня. — Но я подумала, что ты не одобришь, если я повалю твою сестру на пол.
Улыбка дергается на моих губах. Сейчас, наверное, нет.
— Я ценю это.
Мелани не является поклонницей Клаудии, и это не первый раз, когда моя сестра врывается в мой офис, выкрикивая требования.
Мелани бросает Клаудии еще один грязный взгляд, прежде
Клаудия опускается на стул перед моим столом. Она выглядит как с похмелья, с темными кругами под голубыми глазами и размазанным по лицу вчерашним макияжем.
— Твоя секретарша — сука, — рычит она.
Я складываю руки вместе, кладу их на стол и наклоняюсь вперед.
— Нет, это не так. Итак, что такого важного ты сделала, что почувствовала необходимость навестить меня на моей работе, хотя я много раз просила тебя этого не делать? Это государственный офис, а не место, где я могу решать свои семейные проблемы.
Клаудия никогда не относилась к моей работе серьезно. Часто кажется, что она хочет, чтобы я ее потеряла.
Она закатывает глаза.
— Мне нужны деньги.
Я прерываю ее, прежде чем она успевает договорить.
— Нет.
Она вздрагивает.
— Но…
Я снова прерываю ее.
— Я сказала, нет.
— Ты чертова сука, — рычит она. — Я тебя ненавижу.
Чувство взаимно.
Я пожимаю плечами.
— Если ты так чувствуешь, значит, так и есть.
Она склоняет голову.
— У меня проблемы, а Майкл все еще не отвечает на мои звонки.
— В этом нет ничего нового, Клаудия. У тебя всегда проблемы, и твои доводы о том, что тебе нужны деньги, — это бесконечная, драматическая, шекспировская чушь. Если Майкл не дает тебе денег, возвращайся на работу, которую бросила.
Она поднимает подбородок и смотрит на меня, а я борюсь с собой, чтобы не поддаться. Я привыкла уступать, когда дело касается Клаудии. В конце концов, я устаю от ее мольбы и уступаю. Сегодня этого не произойдет.
Она понижает голос.
— Мы с Роджером должны кое-кому денег. — Она продолжает, прежде чем я успеваю подтвердить, что она не получит от меня ни цента. — Роджер занял дополнительные деньги сверх нашего долга, чтобы заплатить залог за меня!
— Как это мило с его стороны, — бормочу я. — Он живет в твоем доме, без арендной платы. Он должен помочь тебе.
— Они опасны, Хлоя. Они могут причинить мне вред!
— Вы взрослые люди и способны сами оплачивать свои долги. Мне надоело выручать вас из ваших неприятностей. В прошлый раз, когда я сказала, что это последний раз, я не солгала. — Я толкаю свои руки вперед, а затем скребу их чистым движением. — Больше нет.
— А как же тогда дети? Ты не беспокоишься об их безопасности?
— Они в безопасности
— Пожалуйста, Хлоя. — Она близка к слезам, а я близка к тому, чтобы уступить. Это происходит каждый раз. Она знает, что на меня действует. — Пожалуйста.
Не делай этого. Не делай этого.
— Я дала тебе тысячи долларов, чтобы помочь тебе, а ты только и делаешь, что тратишь их на выпивку и заботишься о своих парнях-бездельниках. Больше ничего. Ничего.
— Моим детям нужно есть, — ворчит она, проводя пальцами по своим жирным волосам.
— Тогда я буду покупать им еду.
— Им нужно тепло и электричество.
— У меня дома есть и то, и другое. Они могут жить у меня.
— А как же я, а? Тебя не волнует, что мне холодно и голодно?
— Если тебе нужно спать в моей свободной спальне, ты можешь, но ты будешь держать себя в руках. Никаких наркотиков. Никакого Роджера. Будут правила. — Я закрыла глаза в ужасе. Нянчиться с Клаудией сложнее, чем с Треем и Глорией.
— Я не хочу жить с тобой, — огрызается она.
Я фиксирую свой взгляд на ней.
— Это было не дружеское приглашение. Это было отчаянное предложение.
Она вскакивает со стула и тычет пальцем в мою сторону.
— Пошла ты, Хлоя! Пошла ты! Жди, что не увидишь детей на этой неделе или вообще никогда!
Мое кровяное давление повышается с каждой секундой нашего разговора.
— Не заставляй детей страдать от обиды и не лишай их жизни, которую мы хотели, когда были детьми.
Она проводит рукой по груди.
— Ты хочешь сказать, что ты была бы лучшей матерью для них?
Я потираю лоб.
— Я не пытаюсь быть их матерью. Я пытаюсь дать им лучшую жизнь — будь то в качестве их тети или даже друга. Они — мой приоритет номер один, и они всегда будут моим приоритетом номер один. И точка.
Ее накрашенные помадой губы кривятся, когда она издает жесткий смешок.
— Боже, ты так отчаянно нуждаешься в детях, что даже готова взять чужих.
Я хлопнула рукой по столу и встала.
— Теперь моя очередь сказать «пошла ты». — Я ткнула пальцем в сторону двери. — Покинь мой кабинет.
Она отшатывается назад, и на ее лице мелькает сожаление. Ей требуется несколько мгновений, чтобы изобразить фальшивую улыбку.
— Прости, это было неправильно с моей стороны.
Я качаю головой и держу палец наготове.
— Оставь свои извинения. Ты это имела в виду. Ты подразумевала это каждый раз, когда говорила. Засунь эти извинения себе в задницу.
Она использует обе руки, чтобы отпихнуть меня, уронив одну на мгновение, чтобы открыть дверь, а затем возвращает их в прежнее положение, выходя задом из моего кабинета, и, судя по смеху Мелани, я предполагаю, что она делает то же самое с ней.