Просто вместе
Шрифт:
Любит человек поорать — ну и пусть орет.
Пусть орет…
Он ведь только этого и ждет. Малейшего повода, чтобы вцепиться им в глотки. Особенно ей. Он держал ее на прицеле и принимал оскорбленный вид, если они — не дай Бог! — сталкивались. Хоть она и отсиживалась большую часть дня у себя в комнате, все-таки иногда они пересекались, и тогда она попадала под убийственную волну его негодования, что — в зависимости от настроения — повергало ее в ужасное расстройство или вызывало легкую улыбку.
— Эй, в чем дело? Чего ты хихикаешь? Лицо мое не нравится?
— Нет-нет, это я так…
И она смывалась — от греха подальше.
Она старалась быть предельно собранной в «местах общего пользования». Выходя из туалета, оставляла его девственно чистым, запиралась в ванной, даже если его не было дома, прятала свои туалетные принадлежности, дважды вытирала губкой кухонную клеенку, вытряхивала окурки в целлофановый пакет и завязывала его узлом, прежде чем бросить в помойное ведро, ходила по стеночке, была тише воды, ниже травы, избегала контактов и все время спрашивала себя, не стоит ли ей вернуться наверх…
Она снова будет мерзнуть — тем хуже для нее, но перестанет собачиться с этим великовозрастным придурком — и то слава богу.
Филибер расстраивался.
— Но Ка… Камилла… Вы ели… слишком умны, чтобы бо… бояться этого верзилу… Вы ведь… выше этого, правда?
— Вовсе нет. Ничуточки я не выше. Я такая же нервная, как он. И реагирую так же болезненно…
— Нет! Конечно нет! Вы не одного поля ягоды! Вы уже ви… видели, как он пишет? Слышали, как он смеется грубым шуткам того… того дебила ведущего? Замечали, чтобы он читал что-нибудь, кроме справочника цен на подержанные мотоциклы? По… подождите, да ведь у этого парня умственное развитие как у двухгодовалого малыша! Он ни в чем не виноват, бе… бедняга… Я ду… думаю, он попал на кухню еще мальчиком и никогда оттуда не выходил… Ну же, ос… остыньте… Будьте терпимее, будьте cool, как вы говорите…
— …
— Знаете, что отвечала мне матушка, если я осмеливался только намекнуть про то, какие ужасы творят со мной соседи по дортуару?
— Нет.
— «Знайте же, сын мой, жабья слизь не пристает к белой голубке». Вот что она мне говорила.
— И вас это утешало?
— Конечно нет! Совсем наоборот!
— Ну вот, сами видите…
— Да, но с вами др… другое дело. Вам не двенадцать лет… И речь ведь не идет о том, чтобы пить мочу ма… маленького негодяя…
— Они заставили вас это сделать?
— Увы…
— Тогда я понимаю, почему белая голубка…
— Да, белая голубка… она… так и не появилась… А это я все еще ощущаю, вот здесь… — Он натужно улыбнулся, тронув себя за кадык.
— Понимаю…
— И кроме того, причина его поведения — и вы это знаете не хуже меня — до нелепости проста: он ре… ревнует. Ревнует, как тигр. Поставьте себя на его место… Квартира была в пол… полном его распоряжении, он приходил когда хотел, вел себя как хотел, расхаживал в трусах или в обнимку с какой-нибудь влюбленной индюшкой. Мог орать, ругаться, рыгать в свое удовольствие, а наши с ним контакты ограничивались проблемами чисто пра… практического характера — например, протекающим краном или запасом туалетной бумаги…
Я практически никогда не выходил из своей комнаты, а если мне надо было сосредоточиться, затыкал уши берушами. Он был здесь королем… До такой степени, что ему, наверное, ка… казалось, что он у себя дома, in fine… [21] И вдруг — бах. И он теперь должен не только застегивать ширинку, но и терпеть то, что мы с вами заодно, слушать наш смех, ло… ловить обрывки разговоров, в которых он вряд ли много понимает… Вы не ду… думаете, что ему это, должно быть, непросто?
21
Наконец (лат.).
— Мне не казалось, что я занимаю так уж много места…
— Нет, на… напротив, вы очень деликатны, по… позвольте мне выразить свое мнение… Вы внушаете ему трепет…
— Приехали! — воскликнула она. — Я? Трепет? Почтение? Надеюсь, вы шутите? Да ко мне еще никто и никогда не относился с таким презрением.
— Ццц… Он не очень воспитан, это факт… но он совсем не и… идиот, этот парень, и вы не чета его подружкам, знаете ли… Вы уже видели хоть одну из них?
— Нет.
— Увидите… Это удивительно, правда… Как бы там ни было, ум… умоляю вас, будьте выше этого, над схваткой. Сделайте это для меня, Камилла…
— Но я не останусь здесь надолго, вы же знаете…
— Я тоже. Как и он, но пока постараемся жить в мире и согласии, как хорошие соседи… Мир и без наших ссор опасное место, не так ли? И потом, когда вы говорите глу… глупости, я начинаю за… заикаться…
Она встала, чтобы выключить чайник.
— Я вас не убедил…
— Да нет, я постараюсь. Но, знаете, я не привыкла к «силовым» отношениям… Обычно я отступаю, даже не пытаясь спорить…
— Почему?
— Потому что.
— Потому что это не так утомительно?
— Да.
— Это не лучшая стратегия, по… поверьте мне. В долгосрочном плане это всегда ведет к поражению.
— Я знаю.
— Кстати, о стратегии… На следующей неделе я собираюсь посетить ув… увлекательнейшую лекцию о военном искусстве Наполеона Бонапарта, хотите составить мне компанию?
— Спасибо, нет, но я с удовольствием послушаю вас. Расскажите мне о Наполеоне…
— О, это обширнейшая тема… Хотите ломтик лимона?
— Ну уж нет! Я больше к лимону ни за что не притронусь! И ни к чему другому тоже…
Он сделал большие глаза.
— Я же просил — над схваткой…
«Обретенное время» — хорошенькое название для места, все постояльцы которого доживают свои последние деньки… Ну ни фига себе…
Франк пребывал в дурном настроении. Бабушка не разговаривала с ним с того самого дня, как поселилась здесь, и он уже на окружной начинал ломать себе голову, думая, что бы такое ей рассказать. Приехав сюда в первый раз, он растерялся, и они весь день молча пялились друг на друга, как два фаянсовых мопса… В конце концов он встал у окна и начал громко комментировать происходившее на стоянке: стариков привозили и увозили, мужья собачились с женами, дети носились между машинами — один уже заработал оплеуху, плакала девушка, родстер Porsche, новенькая Ducati 5-й серии и вереница машин «скорой помощи». Захватывающая картинка, что и говорить.