Просто вместе
Шрифт:
Они поменялись местами. Она рисовала, он отрезал ломти фуа гра, располагал на тарелках, посыпал смесью перца и соли, передавал третьему участнику их маленькой команды, который с ювелирной точностью раскладывал листья салата.
— Что делают остальные?
— Собираются поесть… Мы присоединимся потом… Мы открываем бал, они нас сменят… Поможешь мне с устрицами?
— Мне что, придется их открывать?!
— Да нет, успокойся, только красоту навести… Кстати, ты почистила зеленые яблоки?
— Да. Они вон там… О, черт! Индюшонок получился…
— Извини. Умолкаю.
Мимо них прошел хмурый Франк. Они показались ему уж слишком расслабившимися. Или даже веселыми.
И ему это не слишком понравилось…
— Развлекаетесь? — насмешливо спросил он.
— Делаем что можем…
— Успокой меня… Подогревать хотя бы не потребуется?
— Почему он так сказал?
— Не обращай внимания, это профессиональный стеб. Те, кто занимается горячим, чувствуют себя небожителями, они священнодействуют и нас, трудяг, презирают. Мы к огню не приближаемся… Ты хорошо знаешь Лестафье?
— Нет.
— Понятно, а то я удивился…
— Чему?
— Да так, проехали…
Пока другие обедали, двое высоченных негров отскребли и вымыли пол, а потом прошлись несколько раз швабрами, чтобы быстрее просохло. Шеф и какой-то до ужаса элегантный тип что-то обсуждали в кабинете.
— Это клиент?
— Нет, метрдотель…
— А-а-а… Классно выглядит…
— Все они в зале красавчики… В начале каждого приема мы выглядим этакими чистюлями, а они пылесосят зал в мятых штанах и майках, а потом все меняется: «кухонщики» потеют, воняют, измызгиваются до ушей, а они дефилируют — свежие, как огурчики с грядки, с прическами волосок к волоску, в безупречных костюмчиках…
Франк подошел ее проведать, когда она заканчивала последнюю стопку тарелок.
— Можешь идти, если хочешь…
— Да нет… Никуда я не пойду… Не хочу пропустить спектакль…
— Тебе есть, чем ее занять?
— А то! Работы навалом! Может взять на себя саламандру…
— Это что еще такое? — заволновалась Камилла.
— Вот та штука — мобильный гриль… Возьмешь на себя тосты?
— Конечно… Кстати… Могу я поджарить себе ломтик?
— Без проблем.
Франк проводил ее до агрегата.
— Все в порядке?
— Просто блеск. И Себастьян вполне мил…
— Угу…
— …
— Вид у тебя какой-то странноватый… В чем дело?
— Да так… Хотела поздравить Филибера, позвонила — и нарвалась на какую-то соплячку…
— Не переживай, я сейчас сам позвоню…
— Не стоит. Они снова окажутся за столом…
— Это уж мои проблемы…
— Алло… Простите, что беспокою, это Франк де Лестафье, сосед Филибера по дому… Да… И вас тоже… Здравствуйте, мадам… Могу я с ним поговорить — это по поводу бойлера… Да… Конечно… Всего доброго, мадам…
Он подмигнул. Камилла улыбнулась и выдохнула дым.
— Филу! Это ты, толстенький мой кролик? С Новым годом, сокровище мое! Нет, целовать я тебя не целую, но передаю трубку твоей маленькой принцессе. О чем о чем? Да хрен с ним, с бойлером, все с ним в порядке! Ладно, с Новым годом, с новым здоровьем и тысяча поцелуев сестричкам. Ну не всем, конечно… Только тем, у кого большие сиськи!
Камилла сощурилась и взяла трубку. Нет, с бойлером все в порядке. Да, я вас тоже целую. Нет, Франк не запер ее в шкаф. Да, она тоже часто о нем думает. Нет, она еще не сдала анализ крови. Да, Филибер, я тоже желаю вам здоровья…
— У него был хороший голос, так ведь? — прокомментировал Франк.
— Я насчитала всего восемь заиканий.
— Ну вот, я же говорю…
Когда они вернулись на рабочие места, ветер переменился. Те, кто трудился без головных уборов, надели крахмальные пилотки, шеф водрузил свой огромный живот на стойку и положил на него скрещенные руки. В помещении воцарилась мертвая тишина.
Казалось, что температура в комнате растет на градус в секунду. Все суетились, стараясь при этом не мешать соседу. Лица были напряжены, с губ то и дело слетали ругательства. Кто-то оставался невозмутимым, другие — как вон тот японец, например, — готовы были взорваться.
Официанты выстроились в очередь к стойке, шеф придирчиво осматривал каждую тарелку, а стоявший рядом помощник стирал маленькой губочкой следы пальцев и капельки соуса с краев.
Когда толстяк наконец кивал, очередной официант, сцепив от напряжения зубы, подхватывал тяжеленное серебряное блюдо.
Камилла вместе с Марком занималась закусками, раскладывала по тарелкам какие-то рыжие штучки — то ли чипсы, то ли корочки. Вопросов она больше не задавала. Последний штрих она наводила, раскладывая веточки резанца.
— Шевелись, сегодня вечером нам не до красоты…
Она нашла кусочек бечевки, чтобы подвязать штаны, и все время шипела, потому что бумажная пилотка то и дело сползала ей на глаза. Марк вытащил из своей коробки с ножами маленькую заколку и протянул ей:
— Держи…
— Спасибо.
Потом она выслушала инструкции одного из официантов, который объяснил ей, как именно следует срезать корки с треугольных кусочков сдобного хлеба.
— Насколько они должны быть зажарены?
— Ну… Пусть будут золотистыми, вот и все…
— Давай, поджарь один. Покажи, какой именно цвет тебе нужен…
— Цвет, цвет… Дело не в цвете, а в ощущении…
— Но я-то буду отталкиваться от цвета, так что сделай образец, иначе я буду все время дергаться.
Она очень ответственно отнеслась к поручению и ни разу никого не задержала, кидая тосты официантам в сложенную салфетку. Не помешал бы небольшой комплимент: «О, Камилла, какие замечательные тосты ты нам делаешь!» Но, увы…
Она все время видела спину Франка — он навис над своими плитами, как ударник над барабанами: дзинь крышкой здесь, дзинь крышкой там, ложечку приправы туда, ложечку соли сюда. Высокий худой парень, помощник шефа, как поняла Камилла, все время задавал ему вопросы. Франк отвечал односложно и через раз. Все кастрюли были медные, он передвигал их с помощью прихватки и, видимо, пару раз обжегся — Камилла видела, как он тряс рукой и дул на пальцы.