Простое море
Шрифт:
— Ирина... — тихо сказал Игорь. — Я люблю тебя. Ты знаешь, как я люблю тебя?..
— Я знаю, — сказала Ирина.
Игорь вздрогнул и огляделся. Никого не было. Пляж «Отрада» был пуст. Игорь вынул из кармана бутылку. Она была запечатана.
— Чудеса, — сказал Игорь, положил бутылку в карман и побрел по берегу. Кончился песок, начались гранитные валуны, через которые надо было перелезать, пачкая брюки. Берег стал вздыматься обрывом. Солнце жгло левую щеку. Игорь снял фуражку, крикнул:
— Ирина!..
Мальчишка с удочкой вылез из-за камня. Он глядел на Игоря подозрительно, с опаской.
— Я моряк, — сказал Игорь. — Не бойся. Моряки никогда и никому не делали плохого.
Мальчишка отскочил, спрятался под обрыв. Игорь пошел дальше, перелезая через камни.
— Дядя, — крикнул мальчишка, когда Игорь отошел далеко. — Здесь недавно тетенька прошла...
— Ирина!.. — крикнул Игорь и помчался вперед. Левую щеку жгло солнце. Оно жгло, как тогда, у Пантеллерии... Вдруг Игорь почему-то вспомнил, как он, пошатываясь, вышел из каюты буфетчицы, поднялся наверх, вдохнул полную грудь воздуха, теплого и ароматного воздуха Средиземного моря... С правого борта далеко в дымке проплыл четкий, желтоватый контур знаменитого острова Пантеллерия... Тогда он подумал, что должен любить буфетчицу, и стал любить её. В Одессе она списалась с судна, не попрощавшись с Игорем. Потом радист Миша Иванов, который в Бейрутской гавани нырнул с тридцатиметрового спардека, чтобы спасти упавшую в воду армянскую девчонку, сказал Игорю, что благосклонностью буфетчицы пользовались в этом плавании еще двое матросов...
Игорь сел на валун, посмотрел на собор, на лес, на островки... Послышался голос:
— Дяденька...
Игорь быстро встал на ноги.
— Что тебе?
Мальчишка положил удочку на плечо.
— Дяденька, она пошла вон туда...
Он указал пальцем вдоль берега.
— Откуда ты знаешь, что это она? — спросил Игорь.
— Я вижу, — сказал мальчишка.
— Иди ты к черту, — сказал Игорь и пошел по берегу. Он снова лез через камни, пачкая брюки и обивая колени. Вдруг он увидел Ирину. Она сидела на камне и смотрела на него.
— Это тебе за гадкие мысли, — сказала Ирина.
Игорь молча обнял ее. Он прижался щекой к ее груди и слушал, как бьется ее сердце — все чаще и чаще.
— Хватит, — сказала Ирина и поцеловала его в волосы. — Где ты потерял фуражку?
Игорь поднял лицо.
— Сейчас тепло, — сказал он.
Они сидели, смотрели на море и говорили о том, что светит солнце, о том, что воздух пахнет морем, о том, что на березах лопнули почки и кажется, что роща задернута зеленой кисеей. Они говорили о белых облаках и стайках белых льдин на заливе, о гранитных валунах и далеком островке, приподнятом над поверхностью воды. Игорь объяснил, что это — рефракция.
— Давай пить коньяк, — сказал он и достал из кармана бутылку.
— Стоит ли затуманивать голову? — улыбнулась Ирина.
— Конечно, не стоит, — улыбнулся Игорь.
Он подошел к воде, размахнулся и швырнул бутылку в воду. Бутылка летела долго, она описала красивую дугу и упала в море без шума и всплеска...
— Рыбы! — крикнул Игорь, приставив ладони ко рту. — Выпейте за наше счастье!
Ирина стояла рядом. Игорь посмотрел на нее, хотел сказать что-то и остановился в растерянности...
Пятые сутки, не переставая, дул ветер. Ветер затыкал глотку, рвал снасти, сметал с палуб все, что люди не успели намертво закрепить. Стрелка анемометра, рассчитанного на скорость двадцать пять метров в секунду, упиралась в ограничитель. Суда дрейфовали, меняли места стоянок. Капитаны с тревогой смотрели на вытягивающиеся якорные цепи. Два судна потеряли свои якоря и теперь ходили галсами около каравана, не имея возможности остановиться ни на минуту.
Капитан Лагунов спустился вниз, наскоро пообедал и снова поднялся на мостик. С трудом оттянув прижимаемую ветром дверь, он зашел в рубку.
— Какой дурак придумал эти железные двери, — проворчал капитан, некоторое время повозившись с неподдающейся защелкой. От удара волны дверь немного сдеформировалась, и теперь закрыть ее было крайне трудно. — Не наблюдаете дрейфа? — спросил капитан.
— Пока нет, — сказал Игорь. — Интересное сообщение я нашел в лоции моря Лаптевых. Посмотрите...
Игорь взял книгу, перелистнул страницы, нашел нужное место.
— Вот: «Штормы силою более девяти баллов летом вообще не наблюдались...» А сейчас все двенадцать.
— Уже три дня, как лето кончилось, — сказал капитан. — Так что ваши претензии неосновательны.
— Уже пять дней, как этот ветер дует, — сказал Иван. — Так что он еще летом начался...
Капитан посмотрел на него, спросил:
— Ну как, Карпов, не мучает вас морская болезнь?
— Немножко было вначале, — признался Иван. — Теперь прошло. Я сухари грызу.
Он вынул из кармана кусок черного сухаря и показал его капитану.
— Это метод, — улыбнулся Лавр Семенович. — Можно еще селедочную голову сосать... Я недавно узнал, что у вас книжка стихов есть изданная. Дали бы почитать.
— Плохая книжка, — сказал Иван. — Не хочется показывать. Теперь бы я так не написал.
— Давайте, давайте, — улыбнулся Лагунов. — Я сам разберусь, какая она. Со стороны виднее.
Он взял бинокль, осмотрел берега, небо, воду, стоящие на якорях суда. В юго-восточной части неба, у самого горизонта, пробивалась голубая полоска.
— В тридцать пятом году мы с приятелем тоже вот книжку написали, — сказал капитан, положив бинокль и усевшись на диван. — Смешная такая повесть... «Петропавловск — тоже город» называлась. Представьте себе — напечатали во Владивостоке.
— А после писали что-нибудь? — спросил Иван.
— Нет, — капитан махнул рукой. — Писали мы с этим Васей Громовым, вечная ему память, все-таки плохо. Ну а капитанили хорошо. Это было совершенно очевидно... Вот такие дела. Вы мне книжечку занесите после вахты, — сказал Лагунов и вышел из рубки.