Простофиля
Шрифт:
Движений: Срочно.
Пюль: Теку.
Движений: Тазом.
Пюль: Мысль.
Движений: После.
Пюль:Мечта.
Движений: Сразу.
– Соображение,– невнятным тоном пробормотал Пюль, инстинктивно прикрывая ладонью ноздри.
Почуяв неладное, мастер Движений быстрым темпом начал искать подручные средства, чтобы не дать Каретке провалить свое первое серьезное занятие, вспоминая сравнение с родителями, что заботятся о младенцах, не оставляя надежды на прогрессивный рост качественного умения терпеть.
Взращенный Карет сразу перешел от Движений к делам, что не оставляли в покое все неувядающее население Пюлей. Запахи наполненные адреналином и потенциальным продолжением процесса захлестнули органы восприятия всех чувственных недр, приводя в проминание глубин иступления потерянного без причин в межзвездочном пространстве. “Остановить или ускорить”,– мелькало в голове Карета движущего, взирающего на проникновение в существование вместе со всеми Пюлейманами-дельщиками.
Резкий толчок заставил его остановиться, воспаря в воздух, как незримая тень мастера Движений, очутился причастный в месте названием которому стал зодук от невразумительного полета Пюля, истошно вопящего от газа гранат, прошитых насквозь неуловимым промежутком межпространственного измерения, наполняющего чашу Зоду нестерпимым качеством меланхолии.
Именно в нее спустился с небес Типаж, найдя так необходимую ему натуру. Мастер Вила, подражая своему предшественнику, возможно реверсивному, сразу принялся благоухаживать окрестное хозяйство Пюлей, приводя все новые и новые доводы в пользу расслабления зодука со стороны меланхолического наполнения в пользу таврического содержания. Благодаря его неуемной походке, Пюли наполнились столовыми, прокурорами, почтовыми и тавернами, в одной из которых и произошла историческая встреча Малика и Везу.
Ни взгляд, ни движение не выдавали такого беспокойства у произведения мастера Колеса, как появление в дверном проеме Малика Бара в фирменной униформе зодука от Типажа. Функционал, что приходилось сдерживать мастеру Бара невидимыми волнами передавался на его незнакомого соглядатого, что неспеша доцеживал подрулевыми колонками капли Стайли, пропитого практически до дна. Их руки соприкоснулись, он не сразу почувствовал острое покалывание в нижней части туловища, но содрогнулся, словно тысячи разрядов пронзили его нутро одним ловким движением.
– Куда.– пронеслось словно молния в голове у Везу.
Типаж не мог вымолвить ни звука, его рот был склеен тысячей скотчин, доставленных до него по ручейкам проливающимся с Котландских холмов, по рассказам очевидцев, гроза разрушающая тишину не сравнится с качеством оттопыренного Котландца, что пробивает землю не руками. Обувь от Маркеша неспешно пропитывалась градусом тепла и сладколюбия хозяина, тихо и дремлюще наблюдающего за поведением сотрапезников. Эти дивные Марки, как любя он их называл, достались ему с трудом и усилием сопоставимым только с первоначальным парением в неизвестность как восприятие себя. Тогда он еще не был меланхоликом, но зодук отправил его в Котландию, а не посетить по пути Шиоши, было непростительной расточительностью преуспевающего Типажа.
Малик Бара: Расскажешь.
Везу: Мастер.
Типаж: В меня.
Древний город торговцев и купцов по обыкновению широко распахнул свои запасы и запасники перед очередным днем посещений и свиданий. В лавке обувщика Маркеша сияло свежестью и утренним рассветом, что озаряет лица встречающихся по пути до места воспарения. Свое дело досталось ему от прошлого хозяина по имени Ванитин, хорошая обувь и мелкие составляющие от Вани, как ласково называл его подмастерье Маркеш, удобно и без проволок ложились на крепкий каркас из металлических подков, что вздымались из земли со времен существования отцов и скупались обувщиками со всего межгалактического пространства. Словно стаи лошаков выносились из его лавки, унося с собой всю красоту и прелесть звука в сосредоточении, что немым укором отдавался дребезжащим посвистыванием, пронзающим уши мастеров.
Ванитин: Поплыла.
Маркеш: В Сартдаф.
Ванитин: Проще.
Маркеш: Глубокомысленно.
Ванитин: Постоялый клиент.
Маркеш: Где.
Ванитин: Как.
Маркеш: Любя.
Ванитин: Новые.
Так и проводили они время за разговорами, пока в мастерскую обуваний не заглянул Типаж, вместе с роковой попутчицей, ставшей причиной разлуки Ванитина и Маркеша.
– Стул.– представил свою напарницу Типаж, приседая для очередной примерки.
– Стул.– в такт незнакомому господину поддакнула красотка.
– Кому дать.– вонзилось в голову умудренному в обувных дел мастеру.
Маркеш не дал ему заскучать подкинув очередную пару, что одновременно смягчала рассуждения и помогала не промахнуться с размером.
– Бери.– с жесткостью в голосе, направил Ванитин в сторону Стула.
– Жестко.– падая успел подхватить Типаж.
– Легко.– заметила Стул, уводя мастера за ширму прекрасного, имея намерение дать Ванитину новые познания в искусстве распознавания местности.
– С концами.– с легкой усмешкой в голосе заметил Маркеш, направляя всю свою купеческую мудрость в сторону Типажа.
– Связал.– связал свою пару клиент.
Типаж: Нравится.
Маркеш: От Ванитина.
Типаж:В Котландию.
Маркеш: С тобой.
И они направились в удивительную, полную чудес и магии провинцию Котландских холмов. Каждый из приятелей преследовал свою цель, Типаж был заложником ручьев, а Маркешу просто необходимо было новое веяние и течение, что могли унести с собой воспоминание о проминании Ванитина в Стул.
Огромные пустоши холмов Котландии ласково и трепетно ласкали их слух дивными напевами Ландскоков, завсегдатаев данных провинций и по-совместительству лучших производителей пробок для стульев.
– Мы попали.– заметил Маркеш, высаживая на ходу очередную пару готовой продукции.
Осмотревшись и поняв, что во многочисленной системе зависаний и проминаний не найдется места, чтобы не попробовать очередной проход к месту высаживания, странники решили прилечь и отдохнуть в низине Пуха, названной так в честь судьи, по воле равных которому свершился первый полет Типажа. Мелкие букашки и насекомые нескончаемой чередой пробовали облюбовать их незащищенные продукцией Маркеша участки нежных окончаний, но им до них не было никакого дела, так как Пуха славилась своей гравитационной независимостью от норм притяжения прекрасного к сплоченному. Многомордая закты так и норовила атаковать лакомые кусочки отдыхающих, ведь природа наградила ее антигравитационной вакуумной пробкой, что могла быть подвержена угрозе только во время перемещения. Словно змейка, пробиралась она в доль ножки спящего Маркеша, красиво потягивающего свой отдых в спутника по имени Типаж.