Простонародные рассказы, изданные в столице
Шрифт:
Рассказывают далее, что полководец Хань усмирил Цзяньчжоу. И когда установилось спокойствие, он вместе с начальником Фэном отправился в Линьань и лично доложил государю о победе. Государь признал их заслуги и повысил их в чине. Но об этом больше говорить не стоит.
Однажды отец Юй-мэй стал советоваться с женой.
— Дочь молода, — говорил он, — а ведет одинокую жизнь. В конце концов это непонятно.
И родители принялись в два голоса уговаривать Юй-мэй выйти замуж. Юй-мэй рассказала, что они с ее прежним мужем поклялись друг другу в вечной верности и что она намерена сдержать эту клятву.
— Дочь порядочных родителей замужем за разбойником! — возмутился отец. — Понятно, что тогда у тебя не было иного выхода, но, на наше счастье, он умер, и теперь ты свободна. К чему тебе еще думать о нем?
— Он был образованный человек, — сдерживая слезы, сказала Юй-мэй. — Примкнуть к разбойникам его вынудил родственник, и он действительно не мог поступить иначе. Но хотя он и жил среди разбойников, он был всегда справедлив. Он не делал ничего такого, что могло бы противоречить небесному правосудию. Если бы у Владыки Небес были глаза, такой человек безусловно избежал бы пасти тигра. Мы лепестки на волнах океана, но все же может случиться, что придет день, когда мы с ним встретимся. А пока я намерена прислуживать дома родителям, ухаживать за ними и кормить их. Я останусь верна мужу до конца своих дней и, умирая, не буду роптать! Если же вы желаете непременно выдать меня замуж, так лучше позвольте мне покончить с собой, уж тогда-то я наверняка останусь до конца преданной женой!
Видя, что дочь не изменит своего решения, отец не стал больше настаивать.
Время летит словно стрела. Настал незаметно и двенадцатый год Шао-син [298] . Господин Фэн продвинулся в своей карьере до главнокомандующего и возглавил войско, которое охраняло Фэнчжоу [299] .
Однажды военный начальник, возглавлявший войска в Гуанчжоу [300] , послал одного из своих командиров по имени Хэ Чэн-синь, с поручением в Фэнчжоу. Тот принял бумаги и отправился в путь. Прибыв в Фэнчжоу, он явился к главнокомандующему и вручил ему эти бумаги. Господин Фэн пригласил Хэ Чэн-синя в зал и долго беседовал с ним, расспрашивая, как обстоят дела в тех местах, откуда он прибыл. Потом они оба вышли. Все это время Юй-мэй, находившаяся в соседнем зале, украдкой из-за занавески следила за ними. Когда господин Фэн вернулся, Юй-мэй спросила его:
298
Двенадцатый год Шао-син — 1142 г.
299
Фэнчжоу — ныне уезд Фэнчуань в провинции Гуандун.
300
Гуанчжоу — область в провинции Гуандун.
— Кто этот мужчина, который только что доставил тебе бумаги?
— Это посланец командующего из Гуанчжоу — Хэ Чэн-синь, — ответил отец.
— Как странно! — сказала Юй-мэй. — И речь его, и походка очень напоминают мне молодого человека по фамилии Фань, из Цзяньчжоу.
— Цзяньчжоу разрушен, — засмеялся отец, — и ни один человек из рода Фань не остался в живых. В этом роду одни мертвецы, откуда там быть живому? Человек, прибывший из Гуанчжоу, носит фамилию Хэ и, кроме того, он правительственный чиновник. Какое он может иметь отношение к тому, о ком ты говоришь? Мысли о нем не должны тебя волновать. Это сплошная фантазия! Не смешно ли, когда влюбленной женщине в каждом встречном чудится возлюбленный?
Отец побранил Юй-мэй. Ей стало стыдно, и она больше не смела об этом заговаривать. Вышло так же, как говорится в стихах:
Из-за того, что муж и жена друг друга любили крепко, Стало для дочери и для отца вести разговоры трудно.Прошло полгода, Хэ Чэн-синь снова явился в Фэнчжоу с военными документами и вручил их господину Фэну. И опять Юй-мэй тайком наблюдала за ними из-за занавески. Сомнениям в ее душе не было конца.
— Я ведь ушла от мирской пыли и посвятила себя Истинному Пути, — сказала Юй-мэй отцу. — Так разве могут теперь у меня возникнуть какие-то чувства к чужому мужчине? Но вот уже второй раз я гляжу на этого человека из Гуанчжоу, носящего фамилию Хэ, и он кажется мне очень похожим на молодого Фаня. Почему бы вам не пригласить его к себе во второй зал. Там вы могли бы угостить его вином и закуской и исподволь расспросить. У молодого Фаня было прозвище Вьюн. В свое время, когда мы оказались в осажденном городе, мы отчетливо представляли себе, что гибели не миновать. У нас тогда было зеркало, которое называлось «Нежные супруги» и состояло из двух половинок. В те последние минуты мы разделили зеркало пополам, и каждый из нас взял на память одну половинку. Отец, обратись к нему с прозвищем, которое я назвала, и попроси показать это зеркало — он ни в коем случае тебе не откажет — и ты узнаешь все доподлинно.
Господин Фэн согласился. На следующий день, когда Хэ Чэн-синь пришел за ответом, господин Фэн пригласил его во второй зал и угостил вином. Когда они пили, господин Фэн спросил гостя, откуда он родом. Чэн-синь отвечал уклончиво и даже как будто смутился.
— Не вас ли прозвали Вьюном? — прямо спросил тогда господин Фэн. — Я уже все знаю о вас, так что говорите, не бойтесь — я вам ничего худого не сделаю.
Чэн-синь попросил господина Фэна закрыть двери и окна, чтобы никто не подсмотрел и не подслушал, потом опустился перед ним на колени и произнес:
— Я совершил преступление и заслуживаю казни!
— Зачем это вы! — сказал господин Фэн, поднимая его.
Тогда Чэн-синь осмелился раскрыть ему свою душу и рассказал все о себе начистоту.
— Я родом из Цзяньчжоу, а моя истинная фамилия Фань, — сказал он. — В четвертый год Цзянь-янь мой родственник Фань Жу-вэй поднял голодный люд на мятеж и овладел городом. Я оказался среди разбойников, но это вышло против моего желания — я был не в силах противостоять им. Впоследствии, когда правительственные войска взяли город, пришлось давать ответ, и весь наш род был истреблен. Но поскольку я никому не причинял зла, меня спасли. Я сменил прежнюю фамилию и имя, стал называть себя Хэ Чэн-синь и обратился к мирным занятиям. В пятый год Шаосин [301] меня послали в отряд Юэ Шао-бао [302] , и я вместе с ним отправился против разбойника Ян Яо [303] , который действовал у озера Дунтинху. Армия Юэ вся состояла из северян, и они не умели воевать на воде; а я южанин, с детства научился чувствовать себя в воде совершенно свободно и могу скрываться под водой трое суток, за что меня и прозвали Вьюном. Сам Юэ Шао-бао включил меня в отборный передовой отряд, и в каждом сражении я был первым. Когда нам наконец удалось усмирить злодея Яо, Юэ Шао-бао за мои заслуги представил меня к повышению, и я получил военную должность — меня в конце концов назначили ведать делами в Гуанчжоу. Десять лет я об этом никому не рассказывал, но сегодня, когда вы соизволили обратиться ко мне, я не посмел таиться от вас.
301
Пятый год Шао-син — 1135 г.
302
Юэ Шао-бао (Юэ Фэй — 1103—1141) — национальный герой, знаменитый полководец, организовавший отпор чжурчжэням, вторгнувшимся в Китай в 1126 г.
303
Ян Яо — предводитель крестьянского восстания 1130—1135 гг.
— А как звали вашу жену? — снова спросил господин Фэн. — Вы остались верны ей или женились вторично?
— Когда я был у разбойников, я встретил там дочь какого-то чиновника и женился на ней, — сказал Чэн-синь. — Через год, когда город был окружен правительственными войсками и нам предстояло спасаться врозь, кто как может, мы с ней порешили, что, если мне или ей удастся как-нибудь сохранить жизнь, я больше уже не женюсь, а она не выйдет замуж вторично. Потом я пришел в Синьчжоу [304] и там нашел свою мать. С тех пор мы живем с ней вдвоем, да еще у нас есть служанка, которая нам стряпает, но я так и не женился.
304
Синьчжоу — северо-запад уезда Шанжао провинции Цзянси.
— Осталось ли у вас что-нибудь на память о вашем уговоре с женой? — продолжал выспрашивать господин Фэн.
— У нас было драгоценное зеркало «Нежные супруги». Оно состояло из двух половинок, которые могли разделяться. Каждый из нас взял себе по половинке.
— Эта половинка при вас? — спросил господин Фэн.
— Она всегда со мной, — ответил Чэн-синь. — Я никогда не расстаюсь с ней даже ненадолго.
— Нельзя ли мне взглянуть на нее?
Чэн-синь засучил рукав и вытащил из-за парчового кушака, стягивавшего его поясницу, расшитую сумочку. В этой сумочке и было спрятано драгоценное зеркало. Господин Фэн взглянул на него, достал из своего рукава еще одну половинку и соединил их — они составили одно целое, словно отродясь были вместе. Увидев, что обе половинки так тесно совпали, Чэн-синь горько заплакал, и у него даже охрип голос. Господина Фэна растрогала такая верность Чэн-сиия, и он сам не заметил, как у него на глаза навернулись слезы.