Просторы Многомирья
Шрифт:
Гхал не смог сдержать стона — видно, ему было очень больно. Винд попытался высвободить плеть, но было уже поздно: вся жизненная энергия, которая ещё оставалась в Гхале, перетекла в плеть; ну а плеть частично поделилась этой энергией со своим хозяином — Виндом.
Не было времени на последние, торжественные и печальные слова над замерзающими остатками. В туманной и ледяной снежной круговерти уже появились тёмные, угловатые силуэты новых, посланных сюда из Ой-Чип-она Тифм. Возможно, они ещё и не заметили Винда, но ведь могли заметить в любое мгновенье.
Подбодрённый жизненной
Но сколько он мог бежать так?.. Мир Ог-го, как и большинство миров в Многомирье, не превышал тридцати километров в диаметре; так что через пару часов такого бега Винд просто совершил бы кругосветное путешествие и вернулся бы к остаткам Гхала.
И, когда Винд услышал гул и железные, скрежещущие звуки, он, не оглядываясь, прыгнул вниз. Ему показалось, что там была небольшая расщелина, но оказалось, что под тонкой, недавно образовавшейся коркой из снега и льда, находилась настоящая пропасть, стены которой расширялись.
Винд взмахнул правой рукой, и плеть, которая опять порождала довольно яркие оттенки зелёного света, оплела один из выступов на стене. Винд повис, качаясь из стороны в сторону. Он оглядывал покрытые льдом стены, прикидывая, хватит ли ему сил, чтобы выкарабкаться на поверхность.
А сверху вновь раздался тяжёлый железный скрежет, и чёрная тень Тифмы загородила пробитое Виндом в ледовой корке отверстие.
Ну а то, что это была именно Тифма — сомневаться не приходилось. Наверху засияли багровым светом бесчувственные, но внимательные, ищущие Винда глаза…
Юноша дёрнулся прочь от этого чудовища, и плеть тут же послушно расплелась. Винд опять полетел вниз…
VI
Город Светлоград: прекрасный, украшенный дворцами, парками и храмами; город благоухающий, и такой, ещё недавно безмятежный, охватила паника.
Нет, конечно, не все его многочисленные обитатели сразу впали именно в панику, сначала был и простой страх, и надежда, что этот кошмар закончится, что добрые волшебники остановят зло, и жизнь войдёт в прежнюю, такую мирную, спокойную колею, но с каждым часом тягостное напряжение только усиливалось.
В своей прежней жизни светлоградцы научились не замечать сферу Ой-Чип-она. Она с такого значительного расстояния представлялась лишь безобидным, крошечным пятнышком в небесной лазури, но вот в один из дней от пятнышка этого начали вырастать тёмные отростки.
По-началу, простые горожане старались не обращать на это внимания, но оказалось, что один из этих отростков движется в их сторону. Это было исполинское тёмное щупальце, которое неустанно всё вытекало и вытекало из далёкого Ой-Чип-она.
Потом и сам Ой-Чип-он оказался закрытым, и простым гражданам уже неизвестно было, что там происходит. На небосводе, прежде лазурном, тёплом, теперь клокотала тьма.
И это совсем не похоже было на дождевую тучу — таких тёмных, таких исполинских грозовых туч никогда не видели в Светлограде. Это было похоже на нечто плотное и тяжёлое, что должно было навсегда поглотить их Светлоград, переварить всех их, пока что ещё живых, в своём необъятном чреве…
Приближающаяся поверхность этой мглы клокотала, иногда из неё выглядывали некие существа, но кто они такие, светлоградцы пока что не могли разглядеть.
И, как казалось светлоградцам, солнце не просто скрылось за этой мглою, а было поглощено ею. Клокочущая стена тьмы ещё не поглотила Светлоград, а уже пала на город глубокая тень. Все яркие цвета померкли, все тени разрослись, углубились, а в воздухе разлилась тяжкая, гнетущая тревога…
По улицам Светлоградским быстро двигались самые разные существа: и люди и не люди; но всех их снедала тревога, все они не знали, что делать дальше.
— Надо улетать отсюда, пока не поздно!! — так кричали некоторые, но так ли легко улететь от родного дома, где родился, где прошла лучшая часть жизни, где все имущество, где, быть может, ещё остались немощные старики?..
Впрочем, и тех, кто всё же жаждал улететь хватало. И поэтому во всех воздушных портах Светлограда возникла давка. На всех желающих летучих кораблей не хватало, и такие возвращались к своим домам: некоторые из них плакали, некоторые бежали куда-то; многие в ужасе глядели на приближающуюся тьму, и уже слышали, как завывает непривычно холодный ветер.
Весьма большая толпа собралась и возле ворот, за которыми возвышался императорский дворец. Это величественное, высокое сооружение казалось самым светлым во всём темнеющем мире. Люди и не люди — жители Светлограда, кричали, требовали, чтобы вышел к ним император Серж Михел V и объяснил, что происходит.
Вместо Сержа Михела V говорил один из воинских командиров:
— Императору нездоровится. Возвращайтесь по домам и ждите.
— Чего ждать-то? — спрашивали горожане, но вразумительного ответа не получали.
А в тронной зале дворца проходило заседание. Золотой трон, на котором обычно сидел Серж Михел V, пустовал, и самого императора не было в зале. Ему, человеку привыкшему к мирной, беспечной жизни, последние события показались настолько ужасными, что он просто слёг, и стенал в одном из отдалённых покоев. Там за ним присматривала его жена — императрица и двое лекарей; а в тронной зале заседали люди и не люди, способные хоть к каким-то здравым действиям. Руководил ими придворный советник и маг Дваркин, которого Серж Михел V временно назначил на своё место.
Одно из окон в зале было приоткрыто, и можно было видеть, как по небу расползается, заполняя всё и вся порождённая Ой-Чип-оном мгла. Солнце уже скрылось за клубящимися многокилометровыми отрогами, деревья в парке словно бы выцвели, потемнели и смирились со своей скорой смертью. Ветер гудел беспрерывно, ветви деревьев гнулись, а некоторые и ломались, с треском падали на землю.
Через приоткрытое окно в залу врывался ледяной ветер, и один из придворных прикрыл его.
Напомню, что глава того совета Дваркин не был человеком: посреди его широкого лба выступал проницательный сиреневый глаз; в остальном же он походил на благообразного старца, и его роскошная полутораметровая борода только подчёркивала его высокий статус.