Простой сборник (2015-2017)
Шрифт:
– Я прощаю тебя, воин, - сказала она и заплакала.
– Правда твоя и я рада, что ты нашел свое истинное место. Нельзя быть одним из этих поганых пресмыкающихся! Отсталые существа! Сучьи тунеядцы!
Принцесса подавила свою истерику и протянула Клену сухощавую руку. Тот поцеловал ее и воспрянул гордостью. Принцесса посмотрела на него и улыбнулась. Гордый лик Клена ласкало творожное солнце, а молодое лицо растянулось в композиционной искренности. Мышонок поднялся на лапы и обнял Клена за голову. Он еще никогда прежде не был так рад за своего единственного друга.
январь 2016
Черносливовая
Асфальт
– Вот опять!
– Уно!
Он обернулся. Анна отстала от него метров на килограмм соленых конфет. Дабы подождать медленно-ползущую, Уно опрокинулся на спину и впитал в свой спинной жакет пару криво срезанных болтов. Он посмотрел в небо и стал думать, какой киоск снесли на этом месте, но, не придумав ничего значительного, закрыл глаза. Его рваные от похмелья мысли шептали наивные образы в тягучей, как синяя смола, темноте нутра.
– Интересно, кaкой у нее живот, - думал он.
– Наверняка упругий, наверняка ортопедически-мягкий. Я раздену ее, раздену и узнаю,
Анна не спешила, набитые ватой колени скребли по шелухе осенних фисташек за 249.
– Уно!
– крикнула она, но поняла, что тот не слышит. Анна то и дело поправляла платье, чтобы выглядеть как можно приличнее в центральном районе города Ч. Сердце каталось из угла в угол, и Анна пыталась сдерживать надвигающуюся рвоту. Ее тревожила мысль о завтрашней смене в ресторане восточной кухни.
– Нужно успеть помыть голову, нужно постирать колготки, вычистить тапочки, тушь купить. Как много, как много всего.
– Унo!
– закричала она вновь и поняла, что тот не слышит.
Уно пришел в себя.
– Чего она кричит, - подумал.
– Взять бы ее за горло и затушить языком.
Среди смолы стали проявляться острые черты шеи девушки, и Уно заулыбался.
– Какая хорошая ночь, - проскользнул он. В бедре засвербело, он посмотрел на виновное место и заметил, как под кожей полосатых штанов тарахтит светящийся пузырек, Уно схватил пузырек бордовыми от засохшей крови пальцами, а свободной рукой стал вырывать из-под себя, да еще и из земли, тот самый криво срезанный ранее болт.
– Черносливовая была лишней, - подумала Анна. Она остановилась и, схватившись за случайный прутик из праха мусорного бачка, свернулась в кулек. Сердце каталось из угла в угол, а печень и селезенка стали кататься за ним, пытаясь успокоить.
– Черт возьми, дома так грязно, - продолжала подумывать Анна, - Нужно починить наконец-таки пылесос и прибраться, почистить клетку под ванной, побелить потолок, так много, так много всего.
Неугомонное, сердце подобралось к горлу и постучало, ожидая гостеприимности. Оставив селезенку позади, печень накинулась на сердце и стала того избивать, отчего рвотные рефлексы Анны превратились в самое ни на что не похожее шоу мокрых платьев.
Больно не было. Теперь из бедра Уно торчал ни в коем случае не забытый болт, а Огонек получил волю. Он, скромно улыбающийся мультик, сидел на груди Уно и пытался найти в нагрудном кармане рабочей рубашки пакетик с порошком.
Уно того не замечал.
– Готов отдать все свои зубы на обряды лесников, ее лодыжки самого высшего класса, выше всех Юпитеров вместе взятых!
– думал он.
Тем временем, Огонек нашел пакетик с золотистым порошком и, напрягши пресс, потащил его ко рту хозяина. Золотистый, порошок звенел в лучах изумрудного сияния запутавшихся в выбросах ночных облаков.
Подобравшись к горлу, Огонек запыхался и взмок. Он посмотрел наверх, на торчащий в вышине подбородок хозяина - тот что-то бормотал про очередную туристку в своей жизни. Внезапно, Огоньку стало ленно заниматься лазанием, да и из снаряжения у него были лишь две полудышащие почки. Таковые и подсказали озадаченному Огоньку решение. Он съежился и как можно реще пронзил своим горячим жалом горло. Из ставшей явью фигуристой дырочки в самом прямом значении потекла рыжая жидкость, она стала заполнять все пространство горла, и Огоньку стало неуютно. То и дело дырочка выдавала хлопки прохладного воздуха с нотками черной сливы. Дабы не замочить пакетик, Огонек приподнял его над потопом и понял, что тот начинает тлеть. Его охватил страх неудачи и, впавши в суету, Огонек зажмурил глаза и сжал пакетик в объятиях, что есть мочи. Упаковка потрескалась, и золотистый порошок стал смешиваться с нутром Огонька, с вырывающейся рыжей и иногда с жадной ночью. Он открыл глаза и увидел, как порошок тратится попусту. Страх взбесился, и Огонек поспешил подобраться к дырочке ближе, но поскользнулся на рыжей и ушел внутрь, не успев ничего сообразить.
Карнавалы Анны закончились, она пропотела и лежала теперь накрытая мокротой, словно стыдным одеялом. Ее пот смешался с мишурой, но самой Анне было хорошо. Она расслабилась и почувствовала мокрый холод. Вата в суставах растворилась, Анна смогла подняться. В метрах на полкило кавказского сыра лежало порыжевшее тело Уно. Анна безразлично подошла к нему и потыкала тапком.
Уно улыбался. Анна порадовалась тому, что ему хорошо, но быстро скрыла радость, боясь остаться голой. Она залезла в куртку уставшего и достала ключи. В горле Уно зияла светящаяся дырочка в невероятно прямом значении. Анна сунула в нее палец и почувствовала крупицы горячего порошка. На вкус он был словно самая остывшая черносливовая на всем белом свете.
Где-то за переулками раздался колокольный звон пустой церкви. Его клокот резво смешивался с сажей прозелененного воздуха и образовывал зернистую смесь приближающегося к утру счастья.
Анна встретила покой и достойно выдохнула: сердце было на месте.
весна 2016
Ольга
Конец скоропостижной весны решил закрепиться в памяти черными грозами, густым ветреным штормом и рваным ливнем.
Пенная, почти молочная небесная вода небрежно стучалась в застекленный балкон нашей скучной пятиэтажки. В гуще непогоды, гноем скопившейся за толстыми пыльными стеклами редко взвывали беспокойные собаки Новой Сортировки города В.
Мы мерзли от запаха прохудившихся бетонных стен, но продолжали жадно курить и бросаться в друг друга тихими, как полуденный сон, фразами. Я чувствовал себя экранным героем горьковского дна руки Куросавы. Это чувство погружалось в сливовую грозовую завесь дворов и улиц, а в челюсти копалась ощетинившаяся зубная боль.
Оля фыркала от низкой скорости сети. пытаясь рассматривать на своем почти стертом в балконную пыль склянок и плеснеющего угля планшете разноцветье летних купальников. Иногда она громко постановочно вздыхала и так же, но хрипло, озвучивала высокие цены на летнее белье.