Простых ремесел мастера
Шрифт:
– А что – другой дороги нет, не через Гарруду? – спросила Гут. Трактирщик уставился на нее, словно кувшин с молоком голос подал – не привык, видимо, чтобы женщины с ним так, да на равных, да чуть ли не повелительно. Почесал затылок – раздумывая, отвечать ли бабе дерзкой. И решил, что не его это забота – послушанию чужих баб учить.
– Есть, как не быть. Через Стежанские болота идет. В обход столицы. И короче так почитай вдвое. Гномы там не ходят – с телегами своими тяжелыми. Вы – налегке, авось и пройдете. Да только без проводника делать там нечего.
– Я в болото не полезу! – Пэлто и головой замотал для убедительности.
Гут тихо вздохнула. Мельник был прав.
– Спасибо тебе, хозяин, за приют и совет, - веско хлопнул ладонью по столу Фард.
– Значит, пойдем через Гарруду. Стольный град посмотрим.
Гут вздохнула еще тише и еще горше.
___________
Рынок снова показал Пэлто хозяином жизни. И монеты у него, и торговаться он умеет, и толк в хлебе знает. Фард с Гут заскучали, а Пэлто на них только покрикивал, чтоб по сторонам не глазели да шевелились быстрее.
Фард проводил мельника с травницей до полдороги к трактиру.
– Загляну к старому другу.
– Недолго чтобы! – хмуро попыхтел Пэлто, закидывая и второй мешок с провиантом себе на плечо. А Гут проводила кузнеца встревоженным взглядом.
Старым другом был собрат по ремеслу – кузнец Тиберт. До кузни его Фард порядком поплутал. Даже остановился передохнуть и дорогу выспросить у прохожих. На противоположном краю площади стояла толпа, перед которой распинался порядком уже охрипший глашатай – доносил до горожан новости из столицы.
О повышении податей на масло.
О мирном договоре с сопредельным Синегорьем.
О том, что правитель Гаттар Отважный по-прежнему обещает отсыпать золота по весу того, кто скажет любую весть о пропавшей два года назад любимой сестре правителя.
О том, что звездочеты предсказали в этом году большой урожай хмеля.
Фард усмехнулся в усы. Большой урожай хмеля – это хорошо. А правитель в Полесье, оказывается – Отважный. Фард и его односельчане там у себя, в дальнем Сосновом уделе, столичными делами не интересовались – что надо, то староста расскажет. А с чего бы это правителю, интересно, отважным называться – коли войн даже на памяти дедов не было? А ежели такой отважный – как же так сестрицу дорогую не уберег? За два года-то, без вестей – нету уже девицы в живых, это точно.
Тиберт встретил друга как положено – громкими возгласами и крепкими объятьями.
– Нежданный ты гость, Фард. Нежданный, но дорогой! Какие дела привели тебя в Кнат? Раньше осени тебя и не ждал.
– Дела невеселые, - честно ответил Фард. Но про сожженную деревню говорить не стал – все станет и без него известно в свое время. – Да все одно делать их надо. А я к тебе за советом, Тиберт.
– То можно, - огромный, как медведь, хозяин кузни, присел на лавку, утер лицо рукавом рубахи. – Кошо! – крикнул зычно. –
Щуплый мальчишка: сын и подмастерье в одном лице умчался – только пятки сверкнули.
– Как хозяйка твоя? Все ли ладно в доме? – проявил уважение к делам друга Фард.
– Хозяйка моя снова в тягости, потому я все больше тут, в кузнице, - усмехнулся Тиберт и огладил бороду. – Баба на сносях хуже ужаленного пчелой в нос кабана. Все ей не так, да поперек. Только детей жалеет – потому мальца и послал за ситнем. А то б получил жбаном в лоб.
Фард улыбнулся, а в дверях появился сын Тиберта.
– Матушка велела передать, что ужин поздно сегодня будет, - мальчик поставил принесенное на лавку.
– Хоть будет - и то ладно, - Тиберт взял жбан в руку. – А то у нее теперь и вовсе без ужина можно остаться.
Фард отпил, похвалили умение жены Тиберта: ситень был и взаправду хорош – холодный, пенный, кислый. В городе весна чуялась острее, жарче, и Фард, пока плутал по узким улочкам Кната, порядком упарился. Рубаха под перевязью намокла.
Ну? – хозяин отер усы и уставился на гостя. – Сказывай про дело, друг Фард.
– Да вот оно – дело-то, - Фард отставил жбан и медленно вытянул меч из-за спины.
– Так я и думал, - фыркнул в бороду Тиберт, осторожно принимая клинок в свои огромные лапы. – Сразу приметил у тебя за спиной.
А потом он долго разглядывал меч. Даже поднялся с лавки и к дверям подошел – к свету солнечному, полуденному. И головой все качал да качал недоверчиво. Вернулся, и тяжело опустился рядом с Фардом.
– Спрашивать откуда – не буду.
– Не спрашивай. Сам скажи лучше, что думаешь.
– Не делают теперь такого. Давно уж не делают.
Фард вздохнул. Говорить о том, что он сам, собственными руками, выковал меч – толку нет.
– На сколь раз сталь сложили и перековали – я таких чисел и не знаю, счету на пальцах только обучен, - продолжил Тиберт.
– Без счету тут слоев-то, как звезд на небе.
– Гномья работа?
– Навряд ли.
– Людская?
Тиберт снова мрачно помотал своей лохматой головой.
– А чья же?
– То мне неведомо. Но говорю тебе – таких клинков не видал ранее. Не кует сейчас так никто. Может, в давишние времена. Совсем давишние. Когда туманный ястреб в Полесье залетел.
Брови Фарда поползли вверх. Совсем давние, покрытые трухой времена, о чем только деды кое-как могли вспомнить – вот о чем толковал Тиберт.
– А гномы знать могут?
– Гномы, может, и знают, - Тиберт резко встал с лавки и меч в руки Фарда сунул, словно тот раскалился вдруг. – Ты уж не серчай, Фард, а дел у меня невпроворот еще.
Поднялся и Фард. Тиберт смотрел насуплено из-под густых бровей. Зря Фард пришел сюда. Дружба дружбой, но тут дело совсем иное.
– Спасибо, друг, - медленно убрал клинок обратно в ножны. – За совет спасибо, и за угощение. И у меня дел тоже – только оборачивайся. Бывай. Хозяйке твоей – поклон.