Просыпайся, любимый

Политова Екатерина

— Моё вино было отравлено, Фаола фон Стредос, — громко объявляет Рафаэль. — Я требую сомелье! Немедленно!

Я падаю со стула на пол, мне кажется, меня режут изнутри. Пытаюсь подняться, но меня выворачивает всем тем вином, которое я выпила залпом. Боль такая, что пошевелиться не могу.

— Прелесть, — комментирует Рафаэль. Я слышу его голос где-то рядом. — Очень некрасиво травить девушек, вы не находите? — обращается он к кому-то невидимому, потому что я не могу подняться. И не сдерживаю стон от очередного спазма.

—

Где у вас погреб? — спрашивает Рафаэль, и я слышу по голосу - он улыбается.

— У-у нас винная комната… но… — бормочет кто-то. Но у меня чернота перед глазами, я ослепла и ничего не вижу. Как же я замерзла. Какой же ледяной пол, я чувствую этот холод сквозь шелк платья.

— Отлично, значит, веди нас туда, — довольно отзывается Рафаэль и никто не решается ему возразить.

Мою голову приподнимают, и я чувствую, что мне вытирают губы какой-то тканью, а потом очень легко поднимают с пола, будто я ничего не вешу. По едва уловимому запаху озона, я чувствую, что это Рафаэль.

— Хозяин… — предостерегает его кто-то, наверняка, Мер.

— О, блюющие отравленные женщины не самое страшное, что я видел в жизни, — Рафаэль сотрясался от смеха. — Это даже приятно - смотреть как фон Стредос корчится.

Я сгибаюсь от боли, дрожу от холода, но у него даже сквозь перчатки такие горячие руки. Бессознательно прижимаюсь к нему, потому что мне безумно холодно. Я просто пытаюсь согреться.

Я хочу только, чтобы эта боль прекратилась. И я знаю, что он может её прекратить.

— Помоги мне… — шепчу я во тьму. Слышу как спокойно и сильно в его груди бьется сердце, которое я пробудила. Я пробудила!

— Потерпи, смертница, кровью будешь блевать в… как это, ах да, в винной комнате, — он издевается, сильнее сжимает пальцы у меня на плечах и под коленями. Он меня куда-то несет. — Наверняка, намешали гемотоксины с чем-то ещё.

А я вдруг и правда чувствую соленый привкус во рту. И ною от раздирающей боли бессознательно уткнувшись в него, вцепившись пальцами в лацкан пиджака.

— Прекрати мять мне сорочку, фон Стредос, а то я тебе руку сломаю, — холодно говорит Рафаэль.

Глава 5.2

Меня довольно жестко скидывают на пол. Словно мешок. И я сворачиваюсь калачиком, потому что становится ещё холоднее. Меня будто принесли в холодильник. У меня стучат зубы. Мои глаза широко открыты, но я ничего не вижу. Сплошная темнота.

— Итак, кто это сделал? Ты? Или ты? — спрашивает Рафаэль где-то рядом.

А потом меня грубо, небрежно, будто его раздражает, что меня колотит, оборачивают во что-то теплое. Кажется, это пиджак. Мне всё равно, это хоть что-то.

Мне надо, чтобы он меня убил. Или хоть кто-то. Я чувствую, что яд слишком медленно действует, я не хочу страдать тут, лежа у ног Рафаэля, пока он развлекается, глядя, как я корчусь на полу. Но просить

его я не буду. Он сам прекрасно это знает, но не делает будто специально. Будто… хочет ещё надо мной поиздеваться. А я не чувствую ни рук, ни ног.

— Никто этого не делал… — шепчет дрожащим голосом мужчина.

— Клянусь, это не мы, — говорит женский голос.

Меня выгибает, и я начинаю кашлять кровью, упираясь ладонью в ледяной пол.

— Вот такого ждали? Да? Меня так не отравить, — хрипло смеется Рафаэль. — Я могу вернуть её в зал, чтобы все понаблюдали как ей плохо. Кто-то из вас, смертников, её отравил. В глаза смотреть!

— Рафаэль, твою мать… — выкашливаю ругательства.

— Это он! — взвизгивает кто-то.

— Нет…!

Слышу как кто-то падает и хрипит, а потом ещё раз. Он убил обоих? Что он творит?

Горячие руки Рафаэля вдруг сжимают мою шею, но он опять медлит.

— А я думал, тебе нравится боль, Фа-о-ла, — шепчет он и я чувствую его обжигающее дыхание на виске. Чтоб тебя… ну, почему именно в такой момент? Он берется за мою шею второй рукой и сворачивает её.

Падаю на пол из синего марева Геррии, больно ударившись затылком. Дышу полной грудью. Перед глазами потолок со слабым освещением. Узкая холодная комната, отделанная темным деревом. До потолка стойки с бутылками за стеклянными витринами.

Мне опять холодно и я кутаюсь в пиджак, плевать чей он, у меня голые ноги, меховое манто осталось в зале, в который я больше никогда не войду. Знала бы - ни за что не надела бы это проклятое шелковое платье.

На полу валяются два трупа, мужчина и женщина в строгой форме ресторана, у них опалены глаза и губы. Изо рта течет черная кровь. И только теперь в нос ударяет запах горелого мяса, меня начинает тошнить. Но я уже не отравлена, это фантомное чувство. Вид трупов меня не пугает.

Рафаэль стоит спиной и разглядывает стойку с вином, опираясь о катану. Тихонько сглатываю, блуждая по нему взглядом. Осознаю, что уже, конечно, видела его без рубашки, но, черт... нехотя обвожу глазами его крепкую фигуру. Рукава рубашки закатаны, и я смотрю на широкое белое запястье придерживающее рукоять клинка. На мышцы, которые не может скрыть ткань рубашки. Легонько шлепаю себя по щеке, очнись, Фаола, ты опять любуешься маньяком-убийцей. Все нынешние проблемы в твоей жизни из-за него.

Два охранника за ноги вытаскивают мертвецов из комнаты, оставляя черные скользкие следы закипевшей крови. Секунду размышляю не попросить ли оставить их, из них получились бы отличные свежие зомби. Эти двое гадов заслужили служить после смерти.

Голые ступни мерзнут, я медленно поднимаюсь.

— Ты специально тянул время, — ядовито произношу я.

— Конечно. Может проваливать, — безучастно отзывается он. — Пиджак оставь себе, после тебя я его не надену.

— Почему ты не отравился?