Противостояние 3
Шрифт:
На Фрунзенской было меньше машин как обычно - только колонны снегоуборщиков, посыпающие тающий снег смесью соли и песка, фургоны, развозящие в московские булочные свежий, с пылу с жару хлеб, да припозднившиеся автолюбители. И ГАИ - чуть в стороне стояла, приткнувшись к тротуару, прямо под фонарем, желто-синяя "канарейка" - но рядом с ней никто не стоял, видимо объявили усиленный режим, но сил у личного состава не было, гаишники заняли предписанные им позиции и уснули. Может быть - один спит, один бдит на случай проверки постов начальством - но не стоит на улице, какой смысл стоять на сырости, под дождем. Но он все же решил не рисковать - и медленно побрел по тротуару, бросая взгляды на проезжую часть в поисках
Повезло - не успел он окончательно промочить ноги, как в сыром сумраке показалась Волга. Белая? Желтая! Желтая!!! Секретарь ЦК выскочил тротуара, поднял руку - и Волга резко, через полосу подкатила к нему.
– Шереметьево-два. Как можно быстрее.
Водила - кавказец, золотозубый, в дефицитной кожаной куртке улыбнулся
– Э... какой вопрос дорогой. Есть деньги - садыс!
В машине было тепло, уютно, по новой моде таксистов - на приборной панели один рядом с другим приклеены три календарика с голыми бабами - это сейчас называется "Антиспид". Руль обмотан какими-то разноцветными резиновыми жгутами, из нештатной, японской магнитолы льется Пугачева - Арлекин.
– Сколько?
– Э... дорогой... за двести - доедем, за триста - долетим!
Яковлев достал из кармана свернутую пачку денег, перехваченную резинкой, отсчитал двенадцать сиреневых двадцатипятирублевок. Бросил из рядом с рычагом переключения передач.
– Хоп!
– кавказец моментов сгреб своей беркат***- подожди немного, дорогой, сейчас поедем...
Кавказец вылез из своей "ласточки", огляделся по сторонам - и ловким движением, сунув руку обратно в салон, погасил зеленый огонек, надев на него специально для этой цели сшитый колпачок. Все правильно - днем он работает на государство, а ночью - для себя. Ночью - тариф двойной, а то и тройной, бензин за счет государства, несколько сотен в день - это самый минимум, дурак тот кто тысячу не привезет с ночи. У каждого есть такой колпачок, дело в том что машина оборудована приборами учета, и если включить красный - занято - начинает тикать счетчик. Рублей сто с ночи придется отдать диспетчеру, за то что она поставит в путевом листе, будто ты ночью никуда не катался, а сдал машину вовремя и пошел домой спать. Еще столько же - бухгалтеру таксопарка, за то что спишет бензин и амортизацию машины. Рублей сто придется отдать и начальнику смены, за то что закроет глаза. Во всех таксопарках стоят автоматические часы с печатающим устройством, отмечающие на путевых листах время прибытия-убытия - но только дурак ими пользуется, если время за сотню может поставить диспетчер. Еще сколько-то - ну рублей двести, триста, придется отдать национальной общине - фактически преступной группировке, которая крышует тебя. Остальное - твое, каждую ночь - до пятисот рублей выходит, люди за эти деньги целый месяц работают.
Вот так все и работают. А вы говорите - коммунизм. Да какой ко всем чертям коммунизм - капитализм за счет государства!
Рыкнув двигателем, Волга понеслась по Москве, сумрачной, зимней, холодной. Опытный водила избегал больших улиц, правил переулками, чтобы лишний раз не рисковать нарваться на машину линейного контроля, да и вообще не светиться. Лишь в одном месте, где они проскочили несколько сот метров по Арбату - Яковлев увидел у тротуара темную, угловатую глыбу БТР.
– Что в городе то делается?
– спросил он
– Вах, беда...
– пустился в объяснения водитель - не заработаешь, такая беда. Все было тихо-тихо и тут вах... Стрельба, эти - на улицах. Документы проверяют.
– Стрельба?
– Стрельба, дорогой стрельба. Сам не слышал, врать не буду, дорогой, но Гиви, он дорогой, женился удачно, квартира в самом центре...
Яковлев моментально прикинул, где могла быть стрельба и кого могли убить - как секретарь ЦК он знал все адреса, где управделами ЦК КПСС дома строит или построило... На Денежном дом такой был.
– А что говорят - кто стреляет то?
– Аллах знает, дорогой. Говорят - порядок наводить будут, как при Сталине - вот и стреляют. Я хоть и не грузин, дорогой, но был бы грузином - гордым бы был.
Вот... Опять - неискоренимое рабство, даже на Кавказе. Каждый холоп, каждая собака нуждается в миске похлебки и палке, в карающей руке хозяина. Даже этот, которому мы али возможность зарабатывать на государственном имуществе и не сильно то бояться - твердой руки ждет. Холопы, страна рабов.
Стеклянный, подсвеченный изнутри аквариум терминала Шереметьево-2, построенный к олимпиаде, выплыл из тьмы этаким фантастически межзвездным кораблем, островом света в непроницаемой черноте ночи. Где-то во тьме выли двигатели самолетов, на бетон пандуса лениво падали редкие снежинки, мгновенно превращаясь в мокрую слякоть. Терминал не спал ночью, он жил своей жизнью, ворота для тех, кто желает посетить эту страну - и для тех, кто желает вырваться из ее смертельных объятий. Второе секретарю ЦК было сейчас важнее.
Когда Волга, взлетев на пандус плавно остановилась прямо перед главным входом в терминал - Яковлев на какую-то минуту ощутил, что - отпустило. Отпустило потому, что он вырвался из города и приехал в аэропорт, и их никто не остановил - если бы хотели, его бы уже взяли. Теперь только пройти таможню, подняться на борт самолета и... все.
Все....
Но когда Волга, мигнув на прощание рубином стоп-сигналов, скрылась во тьме - он опять ощутил этот сосущий, путающий мысли страх. Рейсов ночных было немного, и машин на стоянке было немного - но ему вдруг почудилось, что к пандусу уже приближается, раздвигая легковушки своим ребристым носом БТР и цель солдат с белыми касками - Внутренние Войска - идет следом за ним. Спасаясь от нахлынувшего, секретарь ЦК нырнул мышью в дверь терминала.
В терминале он огляделся - понимая, что так нельзя, что своей суетливостью он только привлекает к себе внимание - но ничего не мог с собой поделать. Прямо над ним каменной глыбой висело огромное табло, он посмотрел на него, потом на свои часы. Рано приехал, рано... но лучше сидеть здесь, чем в опостылевшей квартире, в наполненном призраками старых времен доме и ждать требовательного звонка в дверь. Таща за собой чемодан, он побрел к стойкам авиакомпаний - некоторые из них работали круглосуточно, а некоторые - нет. Ему было все равно куда улетать - лишь бы отсюда подальше.
Бритиш Эйрвейс работала, его предупреждали, что она работает круглосуточно - но он не поверил, пока не увидел стойку и сидящую за ней девушку. Девушка была мулаткой... мечтой советского инженера, в общем****. Она пила кофе, но увидев торопливо идущего к ней потенциального клиента, отставила кружку в сторону и - о чудо!
– улыбнулась.
– Да, сэр...
– хорошо поставленным голосом сказала она
Акцент был не британским, Яковлев умел различать акценты, когда еще проходил стажировку в США. Может быть - из университета Патриса Лумумбы, подрабатывает. Да и какая разница! Главное, что работая на Бритиш Эйрвейс - они и ведет себя так, как подобает леди, а если бы работала на Аэрофлот - "не мешайте работать, с..и!" в общем. И главное - чтобы был билет.