Противостояние Риперу
Шрифт:
— Хочешь? — Я покачала головой.
— Нет, я иду спать. Готова, чтобы этот день наконец для меня закончился.
Ничуть.
***
Я лежала, раскинувшись в центре кровати Риза, смотрела в потолок его спальни и пыталась не заплакать. Было четыре утра. Он написал мне в два часа, чтобы я не ждала его, и я воспользовалась этой возможностью, обшаривая каждый ящик, каждую коробку, каждый дюйм его спальни в поисках чего-нибудь, что может быть ценным для садистов в Калифорнии.
Ни
Хотя теперь я знала о Ризе гораздо больше. Например, я знала, что Хизер написала ему прекрасное прощальное письмо прямо перед смертью. Она просила его быть счастливым. Она сказала, что, когда ее девочки выйдут замуж, она хочет, чтобы он подарил каждой из них бриллиантовый кулон в серебряной оправе от нее. Она назвала их «чем-то новым» для этого знаменательного дня. Она также сказала ему, что не хочет, чтобы он старел в одиночестве.
По словам Эм, я была первой женщиной, которую он действительно впустил в свою жизнь после смерти Хизер. Слово «виновата» было недостаточно сильным, чтобы описать, что я чувствовала, учитывая мой нынешний план предать его. По крайней мере, мне не нужно было беспокоиться о том, что он узнает, что я обыскала комнату. Я была невероятно осторожна, фотографируя его вещи, прежде чем переместить их, чтобы потом положить их на прежнее место. На самом деле я больше ничего не могла сделать, но и заснуть тоже.
Я перевернулась и выключила свет, жалея, что не умею молиться. Сейчас было бы самое подходящее время для этого…
Большие руки скользнули под мою рубашку.
Я вздохнула и сдвинулась, смутившись. Риз поймал мою грудь и слегка сжал. Затем я почувствовала, как его губы коснулись моего живота, и я зажмурилась, почувствовав жар между ног.
— Скучал по тебе прошлой ночью, — сказал он тихим голосом. Я открыла глаза, но в комнате было еще темно. Должно быть, сейчас очень раннее утро, прямо перед рассветом.
Потом я вспомнила. Блядь. О, черт. Джесс была в опасности, Эмбер была мертва, и я должна была испортить жизнь мужчине, который впервые заставил меня почувствовать что-то настоящее за многие годы. Может быть, когда-либо.
— Хочу спать, — пробормотала я, что было правдой. Это также был отличный способ уйти от разговора, потому что у меня еще не было возможности выяснить, как правильно вести себя, когда разрушаешь жизнь мужчины. Его пальцы забрались под ширинку моих джинсов, а затем я почувствовала, как он расстегивает их. Вот это да. Я даже не разделась прошлой ночью. Я вообще не помнила, как заснула. Мои джинсы расстегнулись, и он потянул за них, пробормотав, чтобы я приподняла бедра. Я повиновалась без раздумий. Он спустил их вместе с трусиками и швырнул мою одежду через всю комнату.
Затем я снова почувствовала его губы на своем животе.
Вместо того чтобы дразнить меня, на этот раз они неуклонно двигались вниз, а затем его рука схватила мои бедра, раздвигая их. Его язык словно обжигал мою кожу, и я беспокойно заерзала. Палец скользил по краям моих половых губ, проникая внутрь настолько, чтобы собрать немного влаги, растущей там. Он провел пальцем вверх, нащупывая
— Я уже говорил, что скучал по тебе? — прошептал он. — Наверное, сегодня вечером там была сотня сучек, половина из них была готова и хотели этого, но все, о чем я мог думать — это вернуться домой к этому.
— Тебе действительно нужно называть их сучками? — спросила я, пытаясь сосредоточиться. — Звучит неприятно.
— Просто фигура речи, ничего не значит, — сказал он. Затем я почувствовала, как он покачал головой и рассмеялся. — Нет, думаю, ты меня раскусила. Мы называем их сучками, потому что они не так важны.
— Шэрон казалась тебе достаточно важной, — пробормотала я, задаваясь вопросом, не схожу ли я с ума. Зачем женщине прерывать мужчину, собирающегося наброситься на нее или, по крайней мере, я предполагала, что именно к этому все и идет, чтобы спорить о том, как он называет кого-то другого?
— Ты хочешь поговорить о семантике или чтобы тебе пососали клитор?
Хммм…
— Второе, — сказала я. Он прижал рот к моему животу и издал пукающий звук на моей коже. Я завизжала, потому что было щекотно, а потом он стал щекотать меня своей рукой, прижимая язык и губы к моему животу, издавая булькающие звуки снова и снова, пока я не закричала.
— Остановись! Ты должен прекратить это!
Он остановился, скользнул вверх и накрыл меня своим телом, держа мои руки в плену по обе стороны от моей головы.
— А теперь поцелуй меня и дай мне знать, что ты рада меня видеть, — сказал он. — Если хочешь поговорить о других женщинах, мы можем сделать это завтра. Сейчас речь идет о нас с тобой.
Я подняла голову и коснулась его губ. Несмотря на щекотку и игры, это был не дразнящий поцелуй. Он был жестким и быстрым, покусывающий и противостоящий, пока я не почувствовала слабость от желания. Или, может быть, это было из-за нехватки воздуха? Он отстранился, и мы оба тяжело вздохнули.
— А теперь. Что бы ты хотела, чтобы я сделал?
— Эм, ты мог бы… — Я замялась, извиваясь. Я все еще не умела вести откровенные разговоры в его присутствии. Я не могла себе представить, почему я чувствовала себя такой зажатой. Я всегда считала, что к тридцати годам все пойму. А тут даже близко нет.
— Что ты сказала? Я не понимаю, — спросил он. Я не могла разглядеть его ухмылку в темноте, но я знала, что она должна быть там.
— Ты мог бы опуститься на меня, — сказала я, фраза закончилась писком. — Я думаю, мне нужно больше практиковаться в разговорах о сексе. Это кажется странным.
— Да, я вроде как уловил это, — прошептал он мне на ухо, уткнувшись в него носом. — Очень сексуально, когда ты смущаешься.
— Я не смущаюсь, — настаивала я. — Просто у меня не грязный рот.
Он замолчал.
— Ты серьезно только что использовала фразу «грязный рот»?
Я хихикнула.
— Думаю, да.
— Хорошо, давай попробуем еще раз. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Ты пососешь мой клитор, Риз?
— Да, Лондон. Я был бы счастлив пососать твой клитор для тебя.