Противостояние. Том I
Шрифт:
Чарли положил чемоданы в багажник, а сумку – на заднее сиденье. Салли с девочкой на руках на мгновение задержалась у пассажирской двери, глядя на бунгало, где они прожили последние четыре года. Когда они въехали, вспомнила она, малышка Лавон сидела у нее в животе, и все катания на лошадке были еще впереди.
– Давай! – позвал муж. – Садись, быстро!
Она подчинилась. Чарли подал машину назад, полоснув лучами фар по дому. Блики в окнах казались глазами какого-то загнанного зверя.
Он напряженно навис над рулем, и тусклые огни приборного щитка подсветили его лицо.
– Если ворота базы закрыты, я попробую их протаранить.
Он так и собирался поступить, она это чувствовала.
Но прибегать к таким отчаянным мерам не пришлось. Ворота были открыты. Один из охранников дремал над журналом, другого Салли не разглядела. Возможно, он находился в гараже. Эта – наружная – часть базы использовалась для хранения военной техники. То, что происходило в «сердце», этих парней никак не касалось.
Я поднял голову и увидел, что цифры из зеленых стали красными.
Она поежилась и положила ладонь ему на бедро. Малышка Лавон снова спала. Чарли коротко похлопал жену по руке:
– Все будет в порядке, милая.
Когда взошло солнце, они все еще ехали на восток, пересекая Неваду, и Чарли непрерывно кашлял.
6
Капитан Торч – прозвище Джерри Гарсия (1942–1995), вокалиста, гитариста, лидера рок-группы «Грейтфул дэд». Намек на многочисленные «путешествия», которые совершал Гарсия и многие верные поклонники группы под действием галлюциногенов.
В ночи я обрываю телефон,
Прошу врача ответить, не тая.
Меня корежит, рвет, трясет, ломает —
Что это за напасть?
Неужто болен я?
Поймешь ли ты своего парня, детка?
Он суперпарень, ты же знаешь, детка.
Поймешь ли ты своего парня, детка?
Глава 1
Заправочная станция «Тексако» Хэпскомба располагалась на шоссе 93 чуть севернее Арнетта, захудалого городишки из четырех улиц, в ста десяти милях от Хьюстона. В тот вечер на заправке собрались завсегдатаи и, усевшись рядом с кассовым аппаратом, пили пиво, лениво болтали и наблюдали, как мотыльки кружат у большой освещенной вывески.
Заправка принадлежала Биллу Хэпскомбу, так что все прислушивались к его мнению, пусть он и был круглым идиотом. Каждый рассчитывал на такое же отношение и к себе, если б все собирались в принадлежащем ему заведении. Да только ничего им не принадлежало. Арнетт переживал трудные времена. В 1980 году в городе работали два промышленных предприятия: фабрика бумажных изделий (главным образом одноразовой посуды для пикников и барбекю) и завод электронных калькуляторов. Теперь бумажную фабрику закрыли, а калькуляторный завод дышал на ладан – выяснилось, что делать калькуляторы на Тайване было гораздо дешевле, равно как и портативные телевизоры, и транзисторные радиоприемники.
Норман Бруэтт и Томми Уэннамейкер, раньше работавшие на бумажной фабрике, жили на социальное пособие. Хэнк Кармайкл и Стью Редман работали на заводе калькуляторов, но им редко удавалось простоять у конвейера больше тридцати часов в неделю. Виктор Полфри вышел на пенсию и курил самокрутки из вонючего табака – ничего другого он позволить себе не мог.
– И вот что я вам скажу. – Хэп положил руки на колени и наклонился вперед. – Они просто должны заявить: в жопу всю эту инфляционную хрень. В жопу весь этот государственный долг. У нас есть печатный станок и есть бумага. Нам надо напечатать пятьдесят миллионов тысячедолларовых банкнот и запустить их, мать вашу, в оборот.
Только Полфри, который до 1984 года работал у станка, демонстрировал достаточно самоуважения, указывая на особенно глупые утверждения Хэпа. И теперь, скручивая очередную вонючую сигарету, он ответил:
– Нас это никуда не приведет. Попробуй – и получишь Ричмонд в последние два года Гражданской войны. В те дни если ты хотел коврижку, то давал пекарю конфедеративный доллар. Он клал его на коврижку и отрезал кусок шириной с этот самый доллар. Деньги – всего лишь бумага, знаешь ли.
– Я знаю, что некоторые с тобой не согласны, – кисло сказал Хэп, взяв со стола красный пластмассовый держатель для бумаги, заляпанный маслом. – Я задолжал этим людям. И они все сильнее из-за этого нервничают.
Стюарт Редман, возможно, самый тихий человек во всем Арнетте, сидел на треснувшем пластмассовом стуле «Вулко» с банкой пива «Пабст» в руке и через большую витрину смотрел на шоссе 93. Стью знал, что такое нищета. Он вырос в этом городе, сын дантиста, скончавшегося, когда мальчику едва исполнилось семь, и оставившего жену и еще двоих детей.
Мать нашла работу на стоянке грузовиков «Красный шар», расположенной неподалеку, – Стью мог бы видеть стоянку с того места, где сидел, если б она не сгорела в 1979 году. Денег хватало на еду для четверых, но не более того. С девяти лет Стью пришлось работать, сначала – на Роджа Такера, которому принадлежала стоянка «Красный шар»: после занятий в школе мальчик помогал разгружать грузовики за тридцать пять центов в час. Потом он перешел на скотобойню в соседнем городке Брейнтри, солгав насчет своего возраста, чтобы трудиться двадцать изнурительных часов в неделю по минимальной ставке.
Теперь, слушая, как Хэп и Вик Полфри спорят о деньгах и об их загадочной способности исчезать, лишь только появившись, Стью вспоминал о том, как кровоточили поначалу ладони от бесконечных тачек с внутренностями и шкурами. Он пытался прятать руки от матери, но не прошло и недели, как она все увидела. Немного поплакала, хотя была не из плаксивых. Однако упрашивать его оставить работу не стала. Понимала, в каком они положении. Реалистично смотрела на жизнь.
Отчасти молчаливость Стью объяснялась тем, что у него никогда не было ни друзей, ни времени для них. Сначала школа, потом работа. Его младший брат Дев умер от пневмонии в тот самый год, когда он начал работать на скотобойне. Стью так и не смог его забыть. Может быть, из чувства вины. Он любил Дева больше всех на свете… но с его смертью одним ртом стало меньше.
В старшей школе Стью увлекся футболом, и мать поддержала это увлечение, пусть даже оно отнимало время у работы.
– Играй, – заявила она. – Если ты и сумеешь выбраться отсюда, Стюарт, то лишь благодаря футболу. Играй. Помни об Эдди Уорфилде.
Речь шла о местном герое. Он вырос в еще более бедной семье, чем Стью, прославился как квотербек региональной школьной команды, по спортивной стипендии поступил в Техасский сельскохозяйственный и машиностроительный университет и десять лет играл за «Грин Бэй Пэкерс», главным образом запасным квотербеком, но в нескольких памятных матчах выходил на поле в основном составе. В настоящий момент Эдди принадлежала сеть ресторанов быстрого обслуживания на западе и юго-западе, и в Арнетте он стал легендой. Произнося слово «успех», местные подразумевали Эдди Уорфилда.