Противостояние
Шрифт:
При моем появлении учитель замолчал и тут же ретировался. Следом за мной выходил Коэтсуджи.
– Учитель, а почему за катаной охотятся?
– Кеничи-кун, ты помнишь наше главное правило?
– Не лезть в прошлое человека, если он сам не желает...
– Я не договорил.
– Все верно. И это одна из тех историй, которые мы держим при себе.
С потолка, как она обычно это делает, свесилась Сигуре. Взгляд ее был задумчив.
– Акисаме, если он просит... расскажи ему.
– Хмм... ну, тогда, Кеничи-кун, пойдем ко мне. За чашкой чая я поведаю тебе эту историю.
Апартаменты Коэтсуджи видели и лучшие времена. Как и везде - осыпающийся потолок, тонкие трещины по стенам... Спартанская обстановка. Ничего лишнего: пара его картин, на полке, прижимая книги, лепная статуэтка, в углу на подставке - занавешенная белой тканью гитара. У окна на переносном столике полный набор каллиграфии, рядом стопка листов...
Подняв край татами в центре комнаты, он открыл искусно замаскированную нишу, в которой было приготовлено все для чаепития. В дверной косяк постучали, и через секунду внутрь вошла Мию. В руках был поднос с кипящим чайником. Однако...
– Спасибо, Мию.
– Коэтсуджи, забрав чайник, принялся заваривать чай. Мию вышла.
– Присаживайся, Кеничи-кун. Итак... эта история очень печальна, в особенности для Сигуре. Не знаю, почему она сама не решила рассказать свою историю... но, видимо, придется мне. Она пришла в Редзанпаку сразу после смерти учителя, но история катаны начинается еще раньше - с ее раннего детства. Начнем с того что я убил ее отца...
...это было 10 лет назад. Я издавна тренировался с мастером Косака Хакиро. Вредным желчным старцем, обожавшим устраивать различные шутки и шалости тем, кто к нему приходил. Отчасти Сигуре сохранила после его смерти эту черту...
Молодой высокий японец в слегка запыленном белом кимоно подошел к ветхому, видавшему лучшие времена, но все еще крепкому, дому. Тропинка сквозь сад, окружавший здание, была выложена белым камнем, отполированным совместными усилиями времени и ног посетителей.
Остановившись перед входом, он крикнул:
– Извините, Косака-доно. Коэтсуджи Акисаме вернулся... Я могу войти?
В следующий миг ему в лицо из темноты дверного проема вылетела цепь с грузом. Мужчина кистевым движением попытался отвести снаряд в сторону, но в последний миг по цепи словно прошла волна и, вместо того чтобы пролететь мимо, она обвилась несколькими витками вокруг кисти. Перехватив правой рукой цепь, визитер дернул ее на себя, стремясь вытащить на свет атаковавшего...
Из темноты входа вылетело соломенное чучело. В последний миг до столкновения визитер упал на спину и, поддев "обманку" обеими ногами, перебросил его через себя. В следующий миг на него свалился сам нападавший, до того прятавшийся в складках крыши. Две фигуры пару мгновений закружились в едином вихре, распавшемся на визитера - молодого японца, раздраженно поправляющего одежду, и немолодого старичка с многочисленными шрамами на лице и повязкой на правом глазу. Повязка делала его лицо еще более колоритным. В правой руке он держал небольшой деревянный веер.
– Акисаме, ты крутишься, как лягушка на раскаленном противне...
– Тишину нарушил скрипучий голос улыбающегося хозяина дома.
– Косака-доно! Ваши шуточки уже достали!
– На лице визитера было негодование.
– Прости, прости...кха...- Хозяин дома закашлялся.
К нему тут же подскочил Акисаме со словами:
– Косака-доно, в вашем возрасте не стоит перенапрягаться...
– Один-ноль!
– На лице старичка появилась довольная улыбка школьника, сумевшего подловить на шутке.
В грудь Коэтсуджи упирался деревянный веер, которому скрывал тонкий узкий метательный нож.
Коэтсуджи обругал себя за невнимательность.
Они прошли в дом. Хозяин дома, усадив гостя, отошел к дальнему углу и, отодвинув стенную нишу, вынул на свет длинный слегка изогнутый меч в простых деревянных ножнах. Проведя рукой, по ножнам меча, он произнес:
– Акисаме-кун. Не ставь себе целью "путь оружия" - будь таким же, каким был когда-то Косака Рю!
– Я помню ваше учение, Косака-доно! И сражаясь против оружия, я буду практиковаться в джиу-джитсу.
– Да знаю-знаю!
– Ворчливо пробормотал себе под нос Хакиро.
– Вообще-то, сегодня пришло время передать тебе кое-что.
– Он протянул меч Коэтсуджи и продолжил.
– Я хочу, чтобы ты передал одну очень ценную реликвию. Одну... красавицу.
Коэтсуджи приняв в руки меч, осторожно вытянул клинок из ножен и замер, любуясь смертоносными гранями.
– Ты, думаю, уже понял, что этот меч - "Легендарный меч-убийца"!
Акисаме провел рукой вдоль кромки меча, не касаясь пальцами.
– Действительно, этот японский меч - произведение искусства, прозванный "Штурмующий цель"... Легчайшее лезвие...формовка... сразу видно, что это не игрушка.
– Коэтсуджи на миг замолчал.
– И еще... он выглядит так, будто изготовлен совсем недавно.
– Предыдущий мастер не стал подражать, а сделал его совершенно оригинальным новым способом...
– Смотря на этот клинок, у меня возникают странные ощущения... красота и смертоносность... никогда мне еще не приходилось видеть таких удивительных клинков.
– Достав крепление, Коэтсуджи разобрал рукоятку клинка. Внимательно осмотрев места, где полагалось находиться клейму мастера, он произнес.
– Гравировка отсутствует, печать мастера... На клинке полностью отсутствуют украшения.
Старый мастер усмехнулся и, заглянув в глаза Коэтсуджи, произнес:
– Сейчас этого не увидеть, ему нужен дух...
Замерший на мгновение Коэтсуджи кивнул.
– И вправду, вероятно, нужно наполнить его энергией.
От Коэтсуджи словно хлынула легкая волна, плавно перетекшая от его рук к клинку, заставив того слегка преобразиться.
– Зачем в мирное время необходимо было создавать такую вещь? Я не понимаю его создателя...
Хакиро со старческим кряхтением поднялся на ноги и, дождавшись, когда Коэтсуджи вернет меч в исходное состояние, забрал и аккуратно вернул на место. При этом он тихо произнес: