Противостояние
Шрифт:
– О как! А может, ты, дедуля, и облегчиться успел? – Только граф одно слово заменил довольно-таки вульгарным.
На что союзник только печально покачал головой:
– Никакого уважения к трибуну. Ну да ладно, я то уже всего навидался и во всем стараюсь отыскать нечто веселое и оптимистическое, а сейчас вот на твою реакцию посмотрю, когда ты самое страшное узнаешь. Только если приспичит тебе «облегчаться», забеги хоть за угол, что ли.
– Ладно, эстет! Чем ты там пугать собрался? Приступай! А то нам еще с этим «Советником» на горбу невесть куда корячиться.
Светозаров
– Так вот… – начал тиран узурпированных миров. Но по паузе и прикрытым векам стало ясно, что именно сейчас он больше всего сомневается в правильности своего решения поделиться знаниями. – За тобой поспешили друзья, это, с одной стороны, неплохо. Скорее всего, среди них твои самые близкие, родные, а то и любимая. Иначе ты бы так не ругался. Да и в самом деле, лучше бы им было сюда не соваться, на твоем месте я бы им запретил это категорически.
– Я и запретил!
– Чего уж теперь. Поздно сожалеть! Лучше бы вообще им не показывал сюда дорогу.
– Хватит тянуть! – не выдержал граф Дин хождения вокруг да около. – Почему «лучше»? Или говори, или не морочь мне голову!
И опять трибун решающий примолк, рассматривая своего союзника с неприятной жалостью и сочувствием. Потом начал с пояснений:
– Я-то сам остался в этой жизни, терять мне нечего. Многочисленные потомки пристроены по всем мирам, как-нибудь и без меня проживут. Разве что удивительно да так мною и не разгадано: ни одному из них не достался дар Торговца. Что-то у меня с наследственностью не так.
Такие длинные вступления и глубокие откровения врага насторожили и напугали Светозарова до крайности. Он уже не торопил и не сердился, а просто молча и терпеливо ждал неприятного сюрприза. И раскрытие тайны началось с вопроса:
– Ты понял, кто такие вашшарги?
– Нет.
– А мне, можно сказать, не повезло услышать это определение от жителей одного из миров, цивилизация которого насчитывает пятнадцать тысяч лет. Они воевали с вашшаргами, но победили тех чисто случайно и, кстати, так до сих пор суть этой случайности не разгадали. До сих пор многие историки того мира считают, что бессмертные враги просто ушли в иную вселенную. Но даже они определяли вашшаргов как демиургов, как богов-создателей, как неких изначальных носителей разума. – Крафа тяжело вздохнул и огласил финал своих страхов и терзаний: – Ну а нам эти существа известны под названием Водоморфы.
Вот тут мысли в сознании Дмитрия и заметались в хаотичной панике. Понятно стало сразу: некую юную, изначально тяжелобольную особь сердобольные родители поместили в изолированный мир и отдали дело взросления и выживания в руки Фортуны и Случайности. Дескать, выживет так выживет. А тот самый Ситиньялло взял и выжил. Но! Остался по сути своей больным дебилоидом, затормозившим в степени своего развития на детском уровне. Учитывая те сведения, которые имелись о силе Водоморфов, вплоть до распыления звезд, и то, в чьих руках эти силы сейчас находятся, следовало дрожать, бояться, да и «облегчиться», судя по скрутившим желудок спазмам, не помешало бы.
Всесильный Водоморф жил, существовал, но даже не мог услышать воззвания и призывы своего «Советника». Зная свои возможности и умея ими пользоваться, он мог бы превратить планету в цветущий сад, облагородить пустыни реками и озерами, отбросить в бездну лишние солнца. Тех же пленников он мог и не усыплять, а снять одежды с нужным слоем кожи. Не обворовывать, а превратить современное оружие в рассыпающуюся труху. Не следить за людьми с помощью паутинок, а просматривать всю планету насквозь, учитывая и различая в этой толще любую мелкую букашку.
И в данный момент это больное чудовище не просто держало в вынужденном плену самого Светозарова, но, скорее всего, уже схватило и контролировало и Александру, и Елену! Не говоря уже про Курта и Шу’эс Лава.
От таких предположений тело само, непроизвольно от сознания поднялось на ноги, пальцы рук чуть не ломали друг друга, а лицо пошло красными пятнами приливов и повышенного давления. И только осознав, что у него мелко подрагивает челюсть, Дмитрий понял, насколько жалко он сейчас выглядит.
К чести Крафы, следовало сказать, что тот не стал издеваться над временным союзником и даже не насмехался. Наоборот, попытался укрепить того духом:
– Только не раскисай! И насколько я понимаю, у нас теперь только один шанс: как можно быстрее откопать «Советника» из колодца, куда его затолкали тупые аборигены, и отволочь его на подзарядку. Скорее всего, тот и в самом деле может подсказать своему подопечному, как ему излечиться и чуточку поумнеть.
– А если не подскажет? – вырвалось у графа.
Гегемон смешно развел руками, пожал плечами и вдобавок мимикой показал, насколько им всем тогда придется туго.
– В противном случае нас всех постигнет участь бедных пещерных аборигенов. Хотя я так и не понял, какой смысл этому Врубу был съедать людей? Ведь, кажется, он болен на тему разведения лягушек и улиток?.. Значит, мог бы и аборигенов холить и лелеять. А?
Конкретные вопросы заставили и Дмитрия заметно сконцентрироваться и начать лучше соображать. Он потер лоб ладонью, хмыкнул и спросил сам себя:
– А что там «Советник» трепался про инстинкты организма для выживания любой ценой? Не иначе как Врубу поел аборигенов, а потом спохватился, что так даром перевел столько полезного корма. Подумал их выращивать, а уже и нет никого! Слушай, может, он и нас таким образом решил размножать?
– Не хочется тебя пугать еще больше… – Гегемон сделал паузу и возвел очи на свод пещерки. – Но мы теперь в горах не одни. Присутствие женщин может натолкнуть этого Ситиньялло на самые нехорошие мысли.