Протокол безопасности
Шрифт:
– Так лучше для вас!.. Вот, теперь моя совесть чиста, можно со всем старанием приступать к обыску и... Э, да, я лучше пойду.
– Корби.
Доктор обернулся, нацепив на лицо самую идиотскую улыбку.
– Все будет хорошо, Корби.
Харттикер разом помрачнел и обмяк. Едва заметно кивнул.
Очевидно, что Тера знала его гораздо лучше, чем раптор.
***
Рума-А28 официально считалась планетой, целиком колонизированной серыми, по факту же там не было ни одного города, где бы не нашлось землян.
– Когда вам запретили колонизацию? – спросил Корби у Теры, листая страницы загруженного в планшет справочника.
– Не нам, мы и так колония... А землянам – после Далекой войны, в 2891-ом.
– Неплохо устроились, я смотрю. Всего пять лет прошло после межсистемного консилиума и вот – Рума-А28... В числе первых колонистов из системы Сетки – больше двух сотен людей.
– Они официально закрыли гражданство на Земле, – пожала плечами Тера. – И подчиняются законам Серпо.
– Люди всегда найдут лазейку, – прошипел Руд.
Тера развела руками. Даже она, со своими колонистскими взглядами, не видела ничего плохого в том, чтобы обходить запреты. В конце концов, если хотите выполнения правил, прописывайте их четче – все та же известная людская самоуверенность и равнодушие... тот факт, что подобные «обходы» неизменно приводят к хаосу, разве что номинально ограниченному смутными рамками, никого из известных Руду землян не волновал. Люди – дети хаоса. Они в нем выживают замечательно.
И харттикеры не лучше. Ведь Корби болтает о посторонних вещах так просто, будто не он тут ведет угнанный корабль.
– Этого не отнять, – кивнул доктор. – У рапторов ведь тоже действует этот запрет? Я бы на вашем месте воспользовался способом... Ох, да, извини. Как я посмел сравнивать великих и гордых рапторов с жалкими людишками... Расчет ускорения.
Корби отвернулся к панели управления, и Руд не успел ответить. Он вообще как никогда ощущал собственную несостоятельность – во всем, включая общение с представителями иных цивилизаций. К тому же, о работе корабля Руд понятия не имел и предпочитал не вмешиваться в столь сложный процесс.
– Та-а-ак... Выходим из струны... О, я раньше не замечал этого фрагмента на панели. А это что? А, да не, я шучу, это уровень топлива, это я знаю... И вот! Кто здесь молодец? Конечно, доктор!
– Корби.
– Да-да. Станция заправки – что, наш выход?
Доктор лихо клацнул по кнопке связи, тут же широко распахнул обе пары глаз от испуга и, изображая что-то страшное жестами, повернулся к Тере.
– Что?
– Заправочная станция «Бонги-Понги»! – раздалось жизнерадостное. – Наши любимые земляне! Разрешите стыковку?
– К-конечно, – выдавила Тера. – Сейчас... Сектор защиты... – Корби завозился над панелью, высветились цифры сектора. – Сектор защиты Д деактивирован. Разрешаю стыковку, – Корби указал на другую строку. – А98, полные баки.
– А то мы не знаем, чем питаются земные разведчики, – хохотнул кто-то со станции. – С визитом на Руму?
– По необходимости, – уже уверенней сказала Тера. – У нас раненый. Лучший госпиталь на Руме?
– Ох, ядерные батарейки! Сейчас... – раздался тихий скрежет, а затем еще более жизнерадостный голос оповестил экипаж «Зорге» о замечательном Новом Хэмпшире и прекраснейшей во всей галактике лечебнице «Новый путь». – Извините, – добавил первый голос. – Мне платят за рекламу. Там нет космопорта, но разведчика этим не напугать, верно?.. Готово. Счет отправлен на борт. Платите, или открыть кредит?
Корби развел руками.
– Кредит.
– Идет. Счет можно оплатить в любом отделении «Бонги-Понги» в течение двадцати земных суток, в противном случае он будет отослан напрямую командованию флота...
– Да-да, мы знаем... Спасибо.
– Мы знаем? – переспросил Руд, когда доктор отрубил связь.
– Я вошла в роль. Кстати, почему я?
– Инопланетян можно узнать по голосу, ты сама говорила, и на заправке бы очень удивились харттикеру-пилоту на земном корабле. И я... я запаниковал! Ох... Новый Хэмпшир... Есть предложения?
– Все просто, – Тера потерла живот и поморщилась. – Мы с офицером высаживаемся, сдаем оператора врачам, врем, увеличиваем кредит капитана Мерхол... ох, тырим обезболивающее для меня и улетаем.
– Звучит как план, – одобрил доктор.
– Никаких краж, – мрачно сказал Руд. – Никаких «мы с офицером». Ты остаешься на корабле. Мы с доктором идем в госпиталь.
По недовольным взглядам раптор понял, что стоит пояснить.
– Ты уже меня предала...
– Это слишком громкое обвинение для взаимоотношений офицера и арестованной, – заметил Корби.
– Если ты решишь обманывать снова, у меня будет твой доктор. Возвращаюсь, не вижу корабля – стреляю ему в лицо, – предельно ясно сформулировал свою мысль раптор. Голова у него по-прежнему болела. – К тому же, он доступнее объяснит врачам, что случилось с тем землянином.
– Есть смысл, – после недолгого молчания согласился Корби. – То есть мне это предложение не нравится, особенно про «в лицо», но... есть смысл. И потом, вы можете... поссориться, и тогда «стреляю в лицо» будет уже с тобой, Ив. А я безобидный... Ив обманывает Руда, Руд убивает Ив... Это как в той задачке про раптора, кайнти и ядерную боеголовку! Знаете? Как пилоту перевезти с Земли на Луну всех трех, если в истребителе места только на двух? Раптор ест кайнти, кайнти запускает боеголовку, ну, все как всег... Да, – под взглядом офицера Корби осекся. – Только ядерной боеголовки у нас нет. Ну, пока. Ну, вы знаете... Ив, запрашивай посадку.
***
«Зорге» приземлился на окраине, заняв пустырь и вызвав бурю восторгов у местных. Дети сбежались глазеть на разведкор еще до того, как опустился трап. Корби не смутился ни капли и моментально нашел добровольца, согласного довезти их до «Нового пути». Помятый старенький гравикар двигался медленно, с отчетливо слышным шелестом и скрипом, зато давал возможность рассмотреть Руму-А28.
Руд впервые видел город, неподконтрольный рапторам, на планете за пределами Глизе, и на его взгляд здесь было слишком много человеческого. Влияние чувствовалось буквально во всем: начиная с построек и заканчивая поведением серых. Дома ретикулусов – строгие, со скругленными углами, лишенные каких-либо украшений, из одинакового бурого камня, – перемежались такими хибарами, что даже в трущобах «Змеи» их постеснялись бы строить. Часто на ровных стенах встречались рисунки – спирали и круги, планеты с глазами и ртами, звезды с сигаретами в зубах, звездолеты в пластырях и бинтах и, наконец, гуманоиды с огромными головами и непомерно длинными пальцами, сложенными в непонятные знаки. Руд не сразу понял, что это не специфическое (и уродливое, на его взгляд) искусство, а простые карикатуры на обитателей Сетки. Ни один раптор не вытерпел бы подобной насмешки, а серые то и дело оглядывались на мазню и просто хихикали.