Протокол «Сигма»
Шрифт:
Ждал.
От пива ему нисколько не сделалось спокойнее. Он мог думать только об Анне и о том, что могло с нею случиться.
К десяти часам она так и не дала о себе знать. Он позвонил в гостиницу, но она не пришла туда и не передала никакого сообщения. Он то и дело проверял свой телефон, чтобы убедиться, что тот включен и что она сможет дозвониться до него.
Он заказал обед на двоих, но к тому времени, когда блюда подали, он полностью утратил аппетит.
Около полуночи он вернулся в пустой гостиничный номер. Некоторое время пытался читать, но не смог сосредоточиться.
Надтреснутый, шершавый, как
Он заснул в одежде, не разбирая постели, не выключив света, и спал очень беспокойно.
Он и Питер лежали бок о бок навзничь на стоявших рядом медицинских каталках, крепко привязанные к ним; над ними возвышался доктор Герхард Ленц, облаченный в полный хирургический костюм и маску. Однако его сверкающие глаза можно было узнать совершенно безошибочно. «Мы сделаем из этих двоих единое целое, – говорил он стоявшему рядом ассистенту с невероятно длинным лицом. – Мы соединим их органы так, чтобы ни один из них не был в состоянии жить без другого. Или они оба вместе выживут, или оба вместе умрут». Скальпель плясал в руке, одетой в резиновую перчатку, как смычок скрипача-виртуоза, рассекая плоть смелыми, уверенными ударами. Боль была неописуемой.
Напрягая все силы, пытаясь вырваться из пут, он немного повернулся и увидел лицо брата; широко раскрытые, уставившиеся в одну точку глаза, застывшее на лице выражение ужаса.
– Питер! – крикнул он.
Брат молча разинул рот, и в лившемся с потолка резком свете Бен смог разглядеть, что у Питера не было языка. В воздухе тяжело запахло эфиром, и к лицу Бена с силой прижали черную маску. Но он не лишился сознания, напротив, чувство тревоги, осознание тех ужасов, которые творили с ним, еще больше усилилось.
Он проснулся в три часа ночи.
Но Анны все еще не было.
Потянулась долгая бессонная ночь.
Он пытался задремать, но у него ничего не получилось. Он испытывал мучительную тяжесть из-за того, что не мог никому позвонить, не мог сделать вообще ничего, чтобы узнать, где же все-таки она находится.
Снова сел, попробовал читать, но не мог сосредоточиться. Он мог думать только об Анне.
О, боже, как же он ее любил!
В семь утра, разбитый, с тяжелой головой, позвонил дежурному администратору гостиницы, чтобы в пятый раз спросить, не поступило ли каких-нибудь сообщений от Анны в течение ночи.
Ничего.
Он принял душ, побрился, заказал себе завтрак в номер.
Он знал, что с Анной что-то случилось; он был совершенно уверен в этом. Во всем мире не существовало никакой причины, которая могла бы заставить ее добровольно уйти, не поставив его в известность.
С ней что-то случилось.
Он выпил несколько чашечек крепкого черного кофе, затем заставил себя съесть суховатый бисквит.
Ему было страшно.
На Варнингерштрассе находится Интернет-кафе, одно из нескольких подобных заведений, внесенных в венскую телефонную книгу. Это, именовавшее себя «Интернет бар/кафехаус», оказалось залом, ярко освещенным простыми люминесцентными трубками, где на
Он набрал слово «Земмеринг» в нескольких поисковых окнах, используя разные тематические запросы и контекст, и получил в ответ рекламные объявления лыжных курортов, гостиниц, а также большое общее описание деревни и лыжного курорта, находящегося в Австрийских Альпах, приблизительно в девяноста километрах от Вены.
Впадая в отчаяние, сознавая, что, возможно, допускает ужасную ошибку, он нашел телефон-автомат и позвонил в «Фонд Ленца». Последнее место, которое, как он точно знал, она посетила. Это было, скорее всего, бессмысленно, более того, это был почти безумный поступок – спрашивать о ней там, – но что еще ему оставалось делать?
Он попросил соединить его с приемной Юргена Ленца, а у ответившего ему дежурного секретаря осведомился, не посещала ли фонд некая Анна Наварро.
Женщина, похоже, знала это имя, но вместо того, чтобы ответить на вопрос, она спросила, кто с ней разговаривает.
Бен представился атташе американского посольства.
– Но все-таки, как вас зовут? – продолжала женщина.
Он назвал вымышленное имя.
– Доктор Ленц попросил меня записать ваш телефонный номер, чтобы он мог перезвонить вам.
– Вообще-то меня целый день не будет на месте. Если можно, я хотел бы переговорить с доктором Ленцем, – сказал Бен.
– Доктор Ленц временно недоступен.
– Хорошо, но не могли бы вы сказать, когда он освободится. Нам с ним очень нужно переговорить.
– Доктора Ленца нет в офисе, – холодно ответила его собеседница.
– Что ж, у меня есть его домашний номер, и я попробую позвонить туда.
– Доктор Ленц уехал из Вены, – после некоторого колебания сообщила секретарша.
Уехал из Вены.
– Ну вот, а посол лично попросил меня связаться с ним, – превозмогая нарастающую тревогу, соврал Бен. – Очень срочный вопрос.
– Доктор Ленц отбыл со специальной делегацией участников Международного форума по вопросам здоровья детей. Он сопровождает их в поездке по некоторым из наших отделений. В этом нет ничего тайного. А что, посол хотел присоединиться к ним? Если так, то, боюсь, уже слишком поздно.
Слишком поздно.
– Вас, вероятно, можно разыскать по общему телефону посольства? – после небольшой паузы предположила секретарша.
Бен повесил трубку.
Глава 41
Поезд, проходящий через Земмеринг, отошел от венского Южного вокзала в девять часов с минутами. Бен уехал, не выписавшись из гостиницы.
Он надел джинсы, кроссовки и свою самую теплую лыжную куртку. Для поездки на поезде потребуется немного времени, гораздо меньше, чем брать напрокат автомобиль и кружить по извилистым альпийским дорогам.
Поезд мчался через горную страну, ныряя в длинные туннели и взмывая на высокие перевалы. Он то пересекал холмистые поля и луга, среди которых виднелись выбеленные непогодой каменные дома с красными крышами, окруженные вздымавшимися к небу серо-стальными горами, то медленно вползал на узкие виадуки и проносился по узким настолько, что захватывало дух, ущельям, разрезавшим известняковые скалы.