Протокол «Сигма»
Шрифт:
– Прозрачность не относится к числу признанных в Швейцарии ценностей.
Кестинг быстро взглянул на нее, очевидно решая, не могла ли она оказаться самозванкой.
– Такое впечатление, что где-то с год назад, возможно, чуть позже или раньше, он решил, что ему следует – ну, как бы это сказать… – скрыться от людей. Не исключено, что ему померещилось, будто за ним следили или его преследовали. В конце концов, ему уже перевалило за восемьдесят, а начинающееся старческое слабоумие порой сопровождается параноидальными фантазиями.
– А что, если это ему не померещилось?
Кестинг смерил Анну пристальным взглядом,
Герр профессор, доктор Карл Меркандетти невероятно обрадовался, когда Бен упомянул о том, что он знакомый профессора Джона Барнса Годвина.
– Вы не причиняете мне никаких неудобств, и вам совершенно не за что просить прощения. У меня есть в библиотеке свой кабинет. Почему бы вам не навестить меня там где-нибудь до полудня? Я все равно должен туда пойти. Я надеюсь, что Годвин не сказал вам… э-э… что я готовлю монографию в выпускаемую издательством Кембриджского университета серию, которую он редактирует, и уже на два года ее задержал. Он не раз говорил мне по этому поводу, что у меня несколько средиземноморское ощущение времени. – В трубке густо раскатился отнюдь не стариковский хохот Меркандетти.
Бен и сам точно не знал, что ему нужно от Меркандетти, а профессор, судя по его жизнерадостному тону, вероятно, предположил, что это будет визит вежливости или что-то в таком же роде.
Несколько часов Бен провел, копаясь в справочниках швейцарских корпораций. Он даже просмотрел компьютерную телефонную базу. Но ему так и не удалось найти ни единого упоминания о какой-либо фирме, называвшейся «Сигма АГ», и у него сложилось впечатление, что в открытых документах вообще не было никаких сведений о ее существовании.
Карл Меркандетти оказался куда более строгим на вид, чем Бен представил его по телефонному разговору. Это был невысокий человек лет пятидесяти с торчавшими ежиком, коротко подстриженными седоватыми волосами и в очках с овальной тонкой оправой. Впрочем, когда Бен представился, взгляд профессора оживился, а рукопожатие было крепким и приветливым.
– Любой друг Года [48] … – начал Меркандетти.
– А я думал, что так его называют только принстонские студенты, – не удержавшись, перебил Бен.
48
Игра слов. God по-английски – бог.
Меркандетти, улыбнувшись, покачал головой.
– В то время, когда мы познакомились, он, можно сказать, лишь понемногу начинал оправдывать свое прозвище. А сейчас я боюсь, что, когда подойду к жемчужным вратам рая, он окажется там и скажет: «А теперь еще один небольшой вопрос по поводу сноски сорок три в вашей последней статье…»
После нескольких минут легкого разговора Бен перешел к рассказу о том, какие ему пришлось потратить усилия для того, чтобы найти следы корпорации под названием «Сигма АГ», учрежденной в Цюрихе в самом конце Второй мировой войны. Он не стал углубляться в подробности: ученый, несомненно, должен был подумать, что предмет его поисков вполне может относиться к кругу интересов международного банкира, связанных с его повседневной деятельностью и обусловленных чувством ответственности. Как бы там ни было, Бен знал, что излишняя откровенность здесь ни к чему.
Узнав о конкретном
– Так вы сказали, что она была создана в 1945 году? – переспросил историк.
– Совершенно верно.
– Вы знаете, что «Бордо» того года было совершенно изумительным? – Профессор пожал плечами. – Конечно, мы же говорим о событиях, случившихся более полувека тому назад. Много компаний, которые были основаны во время войны или сразу после ее окончания, рухнули. Наша экономика тогда была не столь стабильной, как сейчас.
– У меня есть основания полагать, что она все еще существует, – ответил Бен.
Меркандетти с добродушно-благожелательным выражением на лице вскинул голову.
– И какого рода информацией вы располагаете?
– Должен признаться, что это не точная информация. Она основывается в большей мере на слухах. Но слухах, исходящих от людей, которым много известно.
Выражение лица Меркандетти сделалось удивленным и скептическим.
– А располагают ли эти люди еще какой-нибудь информацией? Название вполне могло измениться.
– Но существует ли какой-нибудь свод данных об изменении названий фирм?
Историк на несколько секунд уставился в потолок библиотеки.
– Существует одно место, которое вам имело бы смысл посетить. Оно называется «Handelsregisteramt des Kantons Zurich» – регистрационный архив всех фирм, основанных в Цюрихе. Каждая созданная в этом кантоне компания должна сдавать туда бумаги о регистрации.
– Прекрасно. И позвольте мне задать вам еще один вопрос. Посмотрите, пожалуйста, вот этот список, – Бен положил на крепкий дубовый стол переписанный своей рукой список директоров «Сигма АГ». – Вам знакомо какое-либо из этих имен?
Меркандетти не спеша надел очки для чтения.
– Большинство этих имен… Знаете ли, это известные промышленники. Вот этот, Проспери, он принадлежит к теневому миру. Мне кажется, он совсем недавно умер. В Бразилии или в Парагвае, точно не помню. Эти люди к настоящему времени уже умерли или сделались глубокими стариками. О, здесь и Гастон Россиньоль, банкир – он, скорее всего, и сейчас живет в Цюрихе.
– Он все еще жив?
– Я не слышал о его смерти. Но если он жив, то ему, должно быть, под восемьдесят или даже больше.
– А можно это как-нибудь выяснить?
– Вы не пробовали посмотреть в телефонном справочнике? – профессор вскинул на Бена удивленный взгляд.
– Там целая куча Россиньолей. Но ни одного с таким первым именем.
Меркандетти пожал плечами.
– Россиньоль был крупнейшим финансистом. Помогал восстанавливать нашу банковскую систему после Второй мировой войны. У него было здесь множество друзей. Вполне возможно, что он ушел на покой, переехал куда-нибудь на мыс Антиб и, как говорится, сводит кокосовым маслом старческую пигментацию с плеч. Не исключено, что он старается не привлекать к себе излишнего внимания по каким-то личным причинам. После недавних споров из-за швейцарского золота и событий Второй мировой войны появилось немало людей с очень крайним подходом к данной проблеме; некоторые из них угрожали расправой всем, причастным к этим делам. Даже швейцарский банкир не может жить в сейфе. Поэтому все принимают меры предосторожности, какие находят необходимыми.