Протокол "Второй шанс"
Шрифт:
Бесполезная трата времени – если бы кто спросил Магнуса. Сариола уже с час клевал носом и от падения лицом в салат его спасал только сидевший рядом пожилой мужчина с короткой бородкой, который постоянно тыкал его локтем под ребра.
– Йоханн, ты когда последний раз видел Брайта? – словно не обращая внимания на состояние Сариолы, спросила у него Такахаси.
Магнусу пришлось немного привстать, чтобы лучше слышать их разговор.
Сариола икнул и, с трудом задрав голову, заплетающимся языком спросил:
– Какого еще Брайта?
– Йоханн, ты что, последние мозги пропил? Джека Брайта. Ну знаешь, противного двухсотлетнего бессмертного чувака, который меняет тела как перчатки, и у нас директором по подбору персонала уже лет сто пятьдесят как работает.
Двухсотлетний бессмертный чувак? А, впрочем, почему бы и нет. Магнус в своей жизни и не такое видывал.
– А, по-моему, это ты бредишь, - неожиданно трезво ответил Сариола, - У нас никогда никто с таким именем не работал. И бессмертных сотрудников у нас нет, - отрезал он.
– Но…!
Кто-то подергал его за рукав. Магнус перевел взгляд и увидел лицо Третьей.
– Нужны они тебе? Давай лучше еще выпьем, - кивнула она в сторону стоящих на столе и снова наполненных до краев стаканов.
– А, давай! – махнул Магнус. В конце концов какое ему было дело до фантазий этой Такахаси?
Мать (Атия I)
Градус беспокойства в Городе нарастал с каждым днем. От человека к человеку множились самые невероятные слухи, но, несмотря на всю изобретательность людей, если выжать из них всю воду, в сухом остатке у всех версий оставалось одно и то же. Против ее сына, против ее любимого маленького Гая[1], зрел заговор. Как назло, он уже несколько дней уклонялся от любых попыток с ним поговорить, утверждая, что тонет в работе, что совершенно не помогало унять беспокойное сердце, поэтому сегодня она решила навестить его лично.
Привратник впустил ее в дом сына без вопросов. Оказавшись внутри, она сразу кивнула своим рабам, освобождая их. Многие считали своих рабов своего рода своим продолжением – и не стеснялись обсуждать деликатные вопросы при них, но ее сын был исключением и не открыл бы и рта, если бы она привела за собой целую свиту. Обрадованные возможностью ничего не делать рабы тут же скрылись на кухне, оставляя ее наедине со Скрибонией, ее невесткой.
– Скрибония, дорогая!
Они обменялись поцелуями.
– Атия, что привело тебя в наш дом? – приветливая улыбка вышла у Скрибонии какой-то кривоватой, заставляя Атию напрячься.
Что-то уже случилось?
Нет, если бы что-то уже случилось, она бы знала.
– Разве у матери должна быть причина, чтобы проведать своего единственного сына и его жену? – ее улыбка была самой обворожительной и невинной из тех, на которые она была способна.
– Да, действительно, чего это я? – Скрибония хохотнула и тут же спохватилась, - Проходи, пожалуйста, в сад. Мой муж сейчас… немного занят. Надеюсь, ты не будешь против, если я составлю тебе компанию, пока ты ожидаешь?
Занят, как всегда… Иногда у Атии появлялось подозрение, что это все не более чем отговорки, но она гнала его от себя. Пусть Луций, ее муж, и не одобрял того, чем занимался Гай, в его словах была доля правды, как минимум – в той их части, где он говорил, что политика в этом городе отнимает все предоставленное ей время – и еще чуточку больше.
С дежурной улыбкой на губах, Атия согласилась и они со Скрибонией прошли в глубину дома, в по-весеннему цветущий и благоухающий сад.
Однако, что-то было не так. Яркий солнечный свет заливал атрий, рабы Гая выглядели расслаблено, и ничего не намекало на возможные неприятности, но противное ощущение, что появилось где-то сзади головы как только она переступила порог никак не хотело отступать. Пытаясь понять причины своего волнения, она оглядывалась по сторонам, но без толку. Все в доме сына выглядело совершенно обычным.
Он часто ей говорил, что она накручивает себя, но она не могла ничего с собой поделать. Какой бы она была матерью, если бы ей было совершенно наплевать на сына, что ввязался в столь сложную и опасную для жизни игру?
– Присаживайся, - пригласительным жестом указала на стоящее в тени портика ложе Скрибония, - Фруктов хочешь?
– Нет, спасибо, - снова улыбнувшись, Атия заняла предложенное место, - Я не голодна.
На доли секунды над садом повисла неловкая пауза. У них со Скрибонией никогда не было много общих тем для разговора, а сейчас, когда все мысли Атии занимал только и исключительно готовящийся против ее сына заговор – она и вовсе не могла придумать ни одной.
Ее взгляд бездумно скользил по саду, пока она наконец не нашла, за что зацепиться.
– О, ты новые розы купила? – спросила Атия, пытаясь завязать разговор, - Какие красивые!
– А? – невестка дернулась, словно она выдернула ее из мыслей и как-то отстраненно кивнула, - Да, спасибо.
– Тебя что-то беспокоит? – немедленно насторожилась Атия.
– Нет, - отрицательно помотала головой Скрибония и попыталась улыбнуться, - Извини, - она немного помолчала и все-таки решилась, - Да. Да, беспокоит.
Сердце Атии ускорилось.
– Что случилось? – изменившись в лице, спросила она.
– Знаешь, - Скрибония опустила голос настолько сильно, что Атии пришлось придвинуться к ней буквально вплотную, чтобы что-то расслышать, - Август не хочет, чтобы я об этом говорила, но… Похоже, у нас в доме завелся лемур, - выпалила она скороговоркой.
С души упал камень – и Атии дорогого стоило удержаться от неуместной сейчас улыбки.
Всего лишь лемур.
Скрибония, однако, выглядела сильно обеспокоенной, и из вежливости она уточнила:
– Лемур? С чего ты взяла?
Скрибония отвела взгляд и принялась разглядывать свои колени. Атия не стала ее торопить, терпеливо ожидая, пока она соберется с мыслями.
– Все началось с пару месяцев назад, - наконец сказала она, - Сначала это были просто шорохи. Знаешь, как будто кто-то или что-то скребет в стену моей спальни. Первый раз я услышала их вечером и подумала, что у нас завелись мыши. Однако звук не прекращался, а ближе к ночи – к нему добавились невнятные крики. Так, словно кто-то пытался докричаться до меня, привлечь мое внимание.