Протокол "Второй шанс"

slip

После короткой и неуверенной паузы, Леарх поставил тяжелую амфору на пол и теперь переводил взгляд с нее на него, и обратно.

Озарение вспыхнуло в голове неожиданно.

Леарх.

Точно.

Неуместная радостная улыбка заставила раба отпрянуть и испуганно уставиться на него.

– Леарх, ты ведь хочешь стать свободным? – вряд ли раб ожидал услышать именно это. Глаза его расширились, грозясь выпасть из орбит – и ему понадобилось несколько минут на то, чтобы неуверенно кивнуть.

– Тогда ты должен мне помочь.

…или он мог развести Октавия точно так же, как Октавий развел его.

В эту игру можно и нужно было играть вдвоем.

Принимающий решения (Альберт VI)

Сумерки опускались на шумный порт. Палуба пришвартованного корабля покачивалась под ногами, ветер, что дул с моря, нес приятную прохладу вперемешку с брызгами соленой воды. Пот струился по спине от долгой и непривычной физической работы – и она была очень кстати.

Прищурившись, Ал разглядывал фигуры суетящихся на берегу людей – и чувство дежавю никак не хотело его покидать. Если закрыть глаза, он легко мог представить, что находится в космопорте одной из колоний, где никто не говорит по-английски, суетящиеся вокруг корабля грузчики спешно загружают чемоданы запоздавших пассажиров в багажное отделение, а сам он наблюдает за этим с мостика, ожидая пока им дадут предварительное разрешение на взлет.

Все порты во все времена были одинаковыми – и какой на улице был год не имело никакого значения.

– Слушай, Джузеппе, я все забываю спросить. А что это за типы, про которых говорила Мария? – он облокотился о борт, чтобы немного разгрузить ноющую спину.

– Какие типы? – Джузеппе выглядел не лучше него. Мокрые волосы липли к лицу, пот стекал со лба на раскрасневшиеся щеки, и в целом казалось, что еще немного – и его хватит инфаркт.

Профессор античной истории, даже Ал был лучше подготовлен к такой радикальной смене деятельности.

– Ну эти… Как их… - непривычные имена трудно было вспомнить, - Поллион и Бальб, вроде.

– А, они. Друзья Цезаря. Первый его бывший трибун, второй – финансист из Гадеса , homo novus чистейшей воды, - лаконично отозвался Джузеппе.

– Homo novus? – вздернул бровь Ал.

– Новый человек, - иногда Джузеппе давал настолько же точные, насколько и бесполезные пояснения.

– Это я понял, а значит-то это что?

– Что он первым в своем роду выбился в люди, - наконец, внятно объяснил Джузеппе.

За спиной суетились и переговаривались матросы, их капитан громко кричал команды, но Ал к ним не прислушивался, и едва понимал одно слово из десяти. Джузеппе тратил огромное количество свободного времени на то, чтобы обучить их греческому, однако до разговорного уровня им всем было еще далеко – и Ал не был исключением.

– Я только одного не пойму, - Джузеппе отрешенно разглядывал мечущихся на причале людей, и, казалось, не обращался ни к кому конкретно, - Почему Поллион и Бальб? Почему не Лепид?

– В смысле? – не понял Ал.

Джузеппе даже не повел бровью, и продолжил рассуждать:

– Он один из триумвиров, буквально - коллега Октавиана. Если я еще не совсем впал в маразм, он сейчас должен быть в городе. Почему этот центурион просто не пошел к нему? У него и возможностей, и влияния намного больше, чем у Поллиона и Бальба вместе взятых.

– Кто такой этот Лепид? – переспросил Ал.

– Бывший начальник конницы Цезаря, триумвир, великий понтифик, - отозвался Джузеппе, - Я всю жизнь думал, что у них с Цезарем чисто деловые отношения, но похоже они довольно близкие друзья.

– С чего ты взял?

– Ал, Цезарь со мной в одной квартире полгода прожил, - Джузеппе отвлекся от разглядывания людей и обернулся к нему. На губах его застыла усмешка, - Когда они с Витторией появились у меня на пороге, я как раз писал одну статью. Если очень вкратце – моя команда занималась расшифровкой свитков из Геркуланума и в нескольких из них были письма Лепида. Даже не письма, а… Не знаю. Их адресат был мертв задолго до написания. Наверное, правильнее будет их назвать дневником в формате односторонней переписки.

– И? – Ал вздернул бровь вверх, - При чем тут это?

– Цезарь до них добрался, вот при чем. И… Не знаю, мне сложно это объяснить, но так на письма коллег не реагируют. Друзей – да. Коллег – нет. Там приятного, конечно, очень мало было, что неудивительно – Октавиан вообще, как пришел к неограниченной власти, не стеснялся отрываться за все свои прошлые унижения, реальные или мнимые , но все равно.

– И с чего ты взял, что центурион обязательно должен был к нему обратиться? – Ал никак не мог уследить за ходом его мысли.

– Не знаю. Ни с чего, - Джузеппе усмехнулся, - Просто, знаешь, очень странно, что его имя ни разу не промелькнуло в рассказе Марии. Он друг Цезаря, один из трех главных людей в государстве сейчас – и ни слова. Ладно, черт с ним, с Антонием, он где-то на Востоке должен быть, но Лепид-то в Риме.

Ал пожал плечами:

– Мне кажется, ты придаешь этому слишком много значения.

– Может быть, - Джузеппе отвернулся и снова смотрел на причал.

Ал проследил за его взглядом, и обреченный вздох непроизвольно сорвался с его губ. По трапу на корабль поднимались Пауль и Франсуа, а это значило, что их импровизированный перекур подошел к концу.

– Чего стоим, кэп, кого ждем? – поравнявшись с ними, беззлобно спросил Пауль.

– Да так, - отмахнулся Ал, - Устали, решили отдохнуть.

Пауль усмехнулся:

– Фидиас нам должен сегодня должен первый раз заплатить, сейчас прямо совсем не время. Пошли, чуть-чуть осталось дотаскать.

За спиной у него пунцовый Франсуа облокотился на ящик и вытирал пот с лица. Накачанные в зале мышцы явно ни капли не помогали ему, когда на практике приходилось по полдня без длинных перерывов таскать тяжеленную мебель с причала в трюм корабля.