Провал гитлеровского наступления на Москву
Шрифт:
После допроса пленного Безверхов сказал многозначительно: Это хороший признак, раз фашистские офицеры заговорили. Значит наша берет. Верно, мы здорово научились их лупить! Свидетельство врага - лучшая нам похвала, ответил присутствовавший при допросе комиссар Бобров.
Позднее мы узнали, как были взяты пленные. Рота лейтенанта Борзаковского получила приказ прорваться в глубину обороны противника в деревне Борносово и атаковать укрепленную точку, которая мешала нашему продвижению.
Бойцы перебежками и ползком приближались к селу. В это время фашисты, засевшие в деревне, открыли огонь из пулеметов и автоматов, особенно сильный со стороны скотного двора. Лейтенант Борзаковский подозвал
– Товарищ старшина, возьмите с собой бойцов и выбейте из конюшни противника.
– Есть!
– как всегда решительно ответил старшина. Старшина и трое краснофлотцев поползли, скрываясь за сугробами снега. Они незаметно подкрались, окружили сарай и бросили гранаты в соломенную крышу. Сарай окутался дымом и вспыхнул. Немецкие пулеметчики пытались спастись бегством, но меткими очередями несколько фашистов было уложено насмерть, остальные сдались.
В первые дни боев вражеские самолеты, разведав, что у нас неважно обстоит дело с зенитной артиллерией, снижались и бомбили наши позиции с малых высот. Правда, больших налетов не было, но два-три самолета бомбили боевые порядки ежедневно по нескольку раз. Тогда комбриг отдал приказ отражать атаки авиации всеми имеющимися средствами. Это принесло успех. Да и бойцы сами стали изобретать приемы борьбы с самолетами. Сержант Павел Чекмарев, командир отделения противотанковых ружей, в прошлом комендор зенитной батареи, сбил фашистский юнкерс. Он нашел старое колесо от телеги, повесил его на изгородь и приладил к нему ружье. Получилось что-то вроде турели для стрельбы по воздушным целям.
Пример сержанта подхватили другие: через несколько дней из противотанкового ружья (ПТР) сбил самолет и краснофлотец Сергей Вотинов.
Теперь фашистские летчики не решались снижаться. Моряки при появлении фашистских стервятников открывали такой плотный огонь, что им приходилось или сбрасывать свой груз с большой высоты, или бомбить запасные цели.
Интересные находки обнаружили мы после освобождения Языкова. В штабном фургоне гитлеровцев оказалось несколько комплектов нового офицерского обмундирования со знаками различия, орденами и медалями. Пленный лейтенант рассказал, что офицеры его полка готовили это обмундирование к параду на Красной площади в Москве. Они были совершенно уверены, что войдут в столицу в ближайшие дни.
Шофер Киселев нашел в кабине брошенного неприятелем бронетранспортера аккуратный фанерный ларец, в котором хранилась подкова, совершенно новая, тщательно отшлифованная, смазанная маслом и завернутая в водонепроницаемую бумагу. Долго думали мы, каких же лошадей гитлеровцы собирались подковать, ведь подкова не подходила даже для самого большого нашего артиллерийского жеребца. Пленный пехотинец сообщил, что немецкие шоферы, танкисты и артиллеристы такие подковы возят с собой для счастья, как талисманы, оберегающие их якобы от смерти. Этот талисман спасал своего хозяина во Франции, в Бельгии, Польше, но под Москвой изменил: около транспортера, завязшего в реке, был найден мертвый шофер. После освобождения Языкова штаб бригады переместился в деревню Дьяково, в трех километрах от Языкова. И я теперь больше находился там.
На другой день батальоны бригады совместно с лыжниками взяли еще три деревни: Гончарове, Борносово и Семенково. Гитлеровцы так поспешно отступали, что не успевали увозить даже своих раненых. В Борносове они сожгли свой лазарет. На месте пожара было обнаружено около двух десятков обгоревших трупов. Наши части подошли вплотную к селу Ольгово. Нам предстояло занять его, чтобы отрезать гитлеровскому гарнизону в Яхроме путь отступления на запад. Но вражеское командование на смену разгромленным подразделениям подтянуло из резерва свежие. Комбинированной атакой пехоты, танков, артиллерии
Ободренные первыми успехами, морские пехотинцы стойко и мужественно встретили врага. Артиллеристы, минометчики, истребители танков и стрелки дерзко и умело уничтожали гитлеровцев и их технику. Четверо суток днем и ночью вели бой моряки. Контратаки эсэсовцев чередовались с атаками морских пехотинцев. Борносово и Гончарове трижды переходили из рук в руки. В эти дни моряки проявили невиданный ранее героизм.
На третий день утром в штаб сообщили, что враг начал наступление на Борносово. На его пути встала рота лейтенанта Ф. П. Исаева. Комбриг отдал по телефону приказ комбату Тулупову: Задержать врага во что бы то ни стало!, а сам направился на передовую, чтобы лично руководить обороной.
Весь день слышался то удаляющийся, то приближающийся шум боя. Только поздно ночью при составлении оперативной сводки на ноль часов нам удалось установить приблизительную картину боя. С полным рассветом в этот день первый батальон готовился начать наступление на село Ольгово. В то время, когда бойцы завтракали в Борносове, наблюдатель Кравцов, сидевший на чердаке одного из домов, доложил:
– Фашисты наступают!
Рота Исаева заняла снежные окопы, отрытые накануне у околицы, и приготовилась к обороне. Командир роты разместил свой КП в погребе на краю деревни и стал наблюдать. Немцы наступали редкими цепями. Семь рядов насчитал Исаев; они шли, как волны, последняя только появлялась из укрытия, а первая уже карабкалась на пригорок у Борносово. Быстро приближались танки. Вглядываясь в машины и людей, движущихся по снежной равнине, лейтенант решил не обнаруживать себя преждевременно.
– Без команды огня не открывать!
– предупредил Исаев бойцов, лежавших в окопах, когда до противника оставалось метров 800.
– Пусть подойдут ближе!
Медленно текут минуты. Бойцы уже слышат рев моторов, лязг гусениц. А сзади в населенном пункте начался пожар, дым застилает улицу.
Из глубины обороны открыла огонь наша артиллерия.
– Пора!
– скомандовал лейтенант, и на наступающего врага опрокинулся шквал огня. Но фашистские танки и бегущие за ними пехотинцы неумолимо приближаются. Командир ротного миномета, старшина II статьи Петр Рудаков, заняв позицию в крайнем доме, метко посылает мину за миной в самую гущу врагов. Его бойцы даже без бинокля видят плоды своей работы: на снежном поле появились неподвижные серо-зеленоватые точки.
Долго не удается поджечь фашистские танки. Первым выкатывает свою пушку для стрельбы прямой наводкой командир орудия старшина I статьи Виктор Макеенко, в прошлом комендор на минном заградителе. Он становится к прицелу и первыми тремя снарядами поджигает передний танк. Командир другого расчета сержант Исаев с дистанции примерно в 200 метров поджег второй. Два танка подожгли пэтээровцы. Отсеченные огнем от своей пехоты, вражеские танки повернули назад. За ними стали отползать прижатые к земле пехотинцы.
Через некоторое время озлобленные неудачей немцы бросились во вторую атаку, но и она была отбита. К роте подошло подкрепление - взвод лейтенанта Мишакова. Чувствуется, что резервов у Тулупова немного, вот он и бережет людей - ведь неизвестно, сколько еще придется отражать атак.
После ожесточенного артобстрела Борносова зажигательными снарядами и налета Ю-88 загораются дома, сараи. Кое-где бойцы успевают тушить пожар. И началась новая, еще более ожесточенная атака, за ней - третья, четвертая. Все минометы бригады под командованием лейтенанта Кириллова используются для отражения атак противника. Теперь уже вся наша артиллерия оставила свои укрытия и бьет прямой наводкой.