Провальные каникулы

Савицкая Элла

— Ну хорошо, хочешь играть по таким правилам, значит будет так! — я развернулась и пошла к оставшимся столикам, глотая обиду. Не понимаю, что я сделала этой сучке? Ладно, отобрала часть работы Андреса, но ведь не ее! Но если она решила устроить войну, значит будет ей война. Я не из тех, кто просто так сдается. Конфликты не мое, и я всегда стараюсь их всячески избегать. Но когда меня так откровенно цепляют, буду платить той же монетой.

Получив чаевые с оставшихся двух столиков, я поняла, почему люди идут работать официантами: потому что основной их доход составляют именно чаевые. Одна пара оставила мне пару баксов, в то время, как другая целых шесть! Это если учесть, что суточная оплата примерно составляет двадцать пять — тридцать долларов. Да я так, если

будет обилие клиентов, и на обратную дорогу себе заработаю.

Мое настроение взлетело вверх от шелестящих бумажек в руках, и я уже напевая, встречала следующих посетителей. Все же, что не говори, но деньги имеют свою силу. Да, бумажки, да, для некоторых пыль, потому как имеют их огромное количество. В принципе, даже для меня это было именно так, пока я не поняла, что значит не иметь возможности ни за что заплатить. Хотя, мама с детства меня учила ценить деньги и труд, и никогда не баловала лишними игрушками или ежедневными походами по магазинам, все же я привыкла жить в достатке, и знать, что когда в следующий раз открою кошелек, там будет чем рассчитаться. А сейчас у меня даже кошелька не было, и, лелея в руках восемь долларов, я чувствовала себя по–настоящему счастливой. Ведь эти деньги я заработала сама. Впервые в своей жизни!

Пока я записывала заказ одной приятной леди, для нее и ее маленького сына, в кафе вдруг стало как–то непривычно шумно. Я обернулась на входную дверь, и моя челюсть начала медленно отвисать. В дверь заходили и заходили люди: компания из пяти парней, дальше три девушки, пожилая пара, и семья из четырех человек. Судя по всему, все американцы. Наверное, совершают круиз по океану, а сюда заехали погулять, как в одну из старых частей Сан–Хуана. Все с фотоаппаратами, и явно голодные, если учесть с каким блаженством многие из них вели носом, почувствовав запахи с кухни. Черт, это же туристы. Выглянув в окно, я увидела небольшой минибус, на котором было написано Сан–Хуан, Ла Перла. А я думала, что сюда туристы не заезжают. Поспешив на кухню, чтобы отнести заказ женщины и улыбчивого мальчугана, я с опаской покосилась на пустующую барную стойку. Всего пару минут назад Лола и Андрес вышли через заднюю дверь, и, судя по тому, как он шлепнул ее по заднице перед тем, как захлопнулась дверь, они пошли туда не разговаривать.

Паника нарастала все сильнее, когда я поняла, что посетители явно не собираются ограничиваться одним блюдом, и каждый заказал почти что пир для живота, я опрометью бросилась к сеньоре Веласкес. Руки тряслись, а глаза, я уверена, были как у загнанной лани, ведь у бара уже собралась толпа, желающая выпить.

— Господи, что мне делать? Я не справлюсь! — тараторила я, пока сеньора крутилась у плиты, пытаясь меня отодвинуть.

— Значит, иди и позови этих кроликов! Почему ты одна должна отдуваться? А потом она придет и снова заберет себе чаевые, которые ты наработала за нее. Панчо, мофонго! Милли, батат! И как можно скорее! Ииитан, не отбивай так сильно мясо, оно не должно быть как решето! — кричала Мария, раздавая распоряжения поварам, и уже нервно отодвигала меня в сторону. — Эми, ты чудесная девочка, но ты мешаешь сейчас мне! Будь смелее, и либо зови обратно Андреса, либо готовь коктейли сама!

Сама… Я справлюсь! Правда ведь? Что здесь сложного? Просто приготовить коктейль по рецепту. Вернувшись за барную стойку, я постаралась собраться и улыбнуться парням, облепившим ее. Все примерно моего возраста, громко смеялись, и что–то обсуждали, а потом по очереди присвистнули, когда я оказалась перед ними:

— Что будем заказывать, ребята? — пытаясь унять дрожь в голосе, и стараясь не выдать волнения, я широко им улыбнулась.

— УУууу, а вас можно? — один из них подмигнул мне, а другие поддержали его улюлюканьем.

— Меня нельзя! А коктейль можно!

Спустя пятнадцать минут, когда ресторан пополнился еще несколькими клиентами, занявшими места у этой чертовой барной стойки, которую я уже успела возненавидеть, я поняла, что такое катастрофа. Все галдели, одни звали к столикам, прося то поднести воды, то хлеба, то унести то,

что им не понравилось и подносить десерт. Другие требовали второй бокал спиртного, когда кто–то еще даже первый не получил. Я успела разбить рюмку, и разлить на барную стойку целый шот виски. Облиться пина коладой, когда доставала бутылку с верхней полки, от чего теперь мои волосы слиплись, и висели отвратительными паклями. Парни продолжали флиртовать, и им надо было улыбаться, ведь это работа бармена — сохранять спокойствие и быть дружелюбным со всеми. Я вспомнила, как ловко управлялся Пабло, и пыталась делать все так, как он, но у меня ни черта не получалось. Внутри закручивалась буря от злости на этих двух идиотов, которые в разгар дня пошли трахаться, оставив меня одну. Злилась на себя, за то, что вот–вот сорвусь и пойду их звать на помощь, хотя жутко этого не хочу. Не хочу показывать слабость и неспособность справиться с авралом. Я сильная, у меня получится. Только эта уверенность таяла все быстрее, когда в ресторан зашла еще одна группа туристов. Человек пятнадцать, как минимум, которые тут же заняли свободные столики, и уже подняли руки, требуя меню. Я металась от барной стойки до столов, пот катился градом от напряжения и усиленной работы мозга, боясь что–то упустить, или кого–то не обслужить. И тут я признала, что не справлюсь. Если бы не вторая группа туристов, то возможность обслужить всех была бы больше, но теперь, когда меня зовут со всех сторон, я просто не знаю куда бежать сначала. Прилетев обратно к барной стойке, и увидев, во что та превратилась, оставался только один выход.

— Одну секунду, — запыхавшись, попросила я собравшихся, и быстрым, уверенным шагом направилась к черному входу. Подавив гордость, распахнула ее. Уже было плевать на все. Я была так зла, так взвинчена, что проигнорировала возмущенный вскрик Лолы, прижатой к стене Андресом. Ее ноги крепко обхватывали его талию, а он одной рукой сжимал ее грудь, вывалившуюся из топа, а второй удерживал под задницу, пока, как я успела заметить, вдалбливался в нее с каким–то ожесточением. Резко отвернувшись, все же это зрелище было не из самых приятных, и смотреть особо не хотелось, я со звенящей злостью процедила сквозь зубы:

— Пока вы здесь трахаетесь, в ресторане полный бардак. Два автобуса туристов, и еще пара местных сейчас разнесут его в хлам, если я не подам коктейли. А я их не подам, потому что я, мать вашу, уже запуталась, кому и что подавать! Высунь из ее вагины свой член, Андрес, и иди выполняй работу, за которую тебе платят, а ты, Лола, учти, все чаевые за столики, которые мне пришлось обслужить — получу я! — открыла дверь, и с грохотом ее захлопнула. Вернулась к стойке и попыталась снова взяться за приготовление коктейля, когда рядом со мной вырос Андрес. Быстро же он застегнул ширинку, однако.

— Не трогай здесь ничего! — рявкнул на меня, пока слушал заказы желающих выпить. Я же просто остолбенела от возмущения. Не трогать? Это вместо спасибо? Чтоб его?

— Ты офонарел? — выпалила, и тут же язык прикусила от собственной храбрости. Куда только делся прошлый страх? — Я только что сделала десять или больше коктейлей, пока ты впихивал свой член в официантку, вместо того, чтобы заниматься своей работой, а ты мне говоришь не трогать ничего? Да я должна получить половину твоей сегодняшней зарплаты!

Андрес, казалось, проигнорировал мой выпад. Но отправив по столешнице стакан с бренди одному из клиентов, он вдруг резко развернулся, и навис надо мной, поставив руки по обе стороны от меня на столешницу. Я от неожиданности отклонилась назад, и чуть было не стукнулась головой о бар.

— А тебя так сильно интересует мой член, раз ты уже дважды о нем вспоминаешь? — в нос ударил едва различимый запах сигарет, когда его лицо оказалось практически в миллиметре от моего. Приятный терпкий запах медленно проникал в легкие, пока его пухлые губы поехали вверх, рисуя на идеально отточенном лице высокомерную ухмылку. Слово член из его уст подействовало на меня слишком странно, и то, как близко он находился, не делало ситуацию проще. Даже наоборот, почему–то стало труднее дышать…