Провальные каникулы
Шрифт:
— Да лааадно? Откуда ты знаешь?
— Проверь. — Он кивком указал на мерный стакан.
— Ладно. — Я взяла стакан в руки и перелила туда водку из бокала. Оказалось девяносто пять миллилитров. — Офигеть! Как?! — я в неверии уставилась на друга, пока тот открыто веселился, видя мое удивление. Неужели можно вот так на глаз понять, что я налила на каких–то тридцать пять миллилитров больше?
— Отточенный глазомер, детка! Но можешь спаивать! Я согласен, лишь бы откачивала тоже ты! – поиграв бровями, он подмигнул мне. – Искусственное дыхание сойдет!
— Искусственное дыхание делают людям без сознания!
— Это я могу, если потребуется!
— Если ты напьешься, то откачивать тебя будет дамочка в вытрезвителе! И явно не
Тот скорчил огорченную мину, и почти под барабанную дробь поднес к губам стакан с красной жидкостью. Я словно экзамен сдавала, честное слово, даже дыхание затаила, когда он делал первый глоток. Подержал во рту несколько секунд, а потом проглотил, и вдруг закашлялся так сильно, что я даже вздрогнула. Ринулась к нему, оббегая стойку. Боже, неужели переборщила со специями?! Вроде же немного положила, всего щепотку, как учил Марко. Схватив коктейль, сделала огромный глоток, пробуя на вкус.
Пабло, к моему удивлению, тут же прекратил кашлять и, смеясь, выпалил:
— Твердая четверка, детка! Мне понравилось! Хочу еще!
— Вот же засранец!
***
Сказать, что я уставала — не сказать ничего. Не привыкшая так долго работать, да что там, вообще работать, я, приходя домой, валилась с ног, даже не искупавшись. Эля кричала, что я воняю, а бабуля подбадривала, что это запах трудоголика. Я видела, что они гордятся мной, даже подруга, хоть она и не скрывала того факта, что не одобряет работы в ресторане. Наверное, они, как и я, не верили, что у меня получится. Дома–то у нас есть домработница, которая делает всю «грязную» работу. Иногда мама и нам с Сережкой вручает тряпки для протирания пыли и пылесос, но ведь это совсем другое. Моя мама выросла в бедной семье в штате Коннектикут, и по сей день, живя в тысячу раз лучше, не стыдится лишний раз взять тряпку и пробежаться ею по полу. И нас с братом учит тому же. Но дома пять минут протереть пыль, и целый день мыть посуду и сто раз полировать столы — разные вещи. Удивляюсь, как у меня еще ладони не стерлись до дыр…
На третий день я шла в ресторан намеренно замедляя шаг.
Сегодня снова была смена Андреса, и мне от чего–то хотелось оттянуть момент, когда я снова увижу его. Не понимаю почему, но уже подходя к двери, сердце колотилось быстрее обычного. Странно, на самом деле. Наверное, я так сильно не хотела, чтобы мне снова портили настроение, что волнение зашкаливало, и ладони стали влажными. Уже внутри поняла, что переживала зря, парень даже не взглянул в мою сторону. Я громко поздоровалась со всеми, но ни Лола, ни он не ответили. Девушка хотя бы недовольно зыркнула в мою сторону, он же попросту проигнорировал, продолжая смешивать какие–то ингредиенты в стакане. Было неприятно.
Захотелось чтобы снова была смена Марко, с ним я хотя бы не чувствую себя пустым местом.
Несмотря на такое начало, рабочий день прошел довольно спокойно, не считая одного инцидента. Спустя несколько часов, когда зал начал оживать и заполняться посетителями, музыка играла громче, чем в обеднее время, я пошла обслуживать один из своих столиков, за которым уже больше часа расслаблялись двое мужчин средних лет. Порядком напившись, они громко что–то обсуждали то на испанском, то на английском, и то и дело, матерились и смеялись. Оба местные. Они и вчера здесь провели часа три, напившись до невменяемого состояния, и даже имена свои назвали, пытаясь подкатить, но я тут же забыла их по ненадобности. Так вот сегодня один из них, тот, который погромче и понаглее, когда я подносила им очередную порцию выпивки, осторожно встал, пытаясь устоять на ногах, и подошел впритык ко мне. Я улыбнулась, пока еще не понимая, что будет дальше. Если бы знала, в тот же момент ретировалась, но все же работа требует улыбаться даже тогда, когда этого делать не хочется. Мужчина усмехнулся в ответ, пьяно покачиваясь, и ни с того, ни с сего положил руку мне на ягодицу. Я вздрогнула от неожиданности, а потом попыталась
— Эми, я уже сутки как мечтаю о том, чтобы трахнуть тебя. Эта твоя maldito (проклятая – перевод с исп.) короткая юбка даже снилась мне сегодня. — Меня замутило, когда его губы оказались у моего уха, и я дернула руку, пытаясь вырваться. Второй мужик ржал, и судя по выражению его лица, собирался предложить мне что–то в этом же роде. Никто в ресторане не замечал ничего странного, продолжая веселиться, я же думала только о том, когда скорее избавлюсь от его пальцев и пойду помою руку жесткой губкой.
— Я дам тебе десять баксов, если ты прямо сейчас пойдешь со мной, — промямлил он мне на ухо влажными губами, от чего меня затошнило еще сильнее.
— Отпустите пожалуйста, иначе мне придется позвать охрану! – пригрозила я, сдерживая отвращение, скручивающее в узел внутренности. Тот только еще шире ухмыльнулся, оголяя желтые зубы.
— Не успеешь! — сердце ухнуло вниз, когда другой начал вставать, похотливо ухмыляясь. Он поправил рукой член через джинсы. Я задергалась, пытаясь выдернуть руку из цепких грязных мужских пальцев, и готова была уже закричать, когда вдруг услышала сзади ленивое:
— Какие–то проблемы, Эмилия?
Господи, кто бы мог подумать, что именно этому голосу я буду рада больше всех на свете? Не раздумывая, выхватила руку из цепкой хватки, пока двое извращенцев замешкались, исподлобья посматривая на Андреса, и отпрянула от них, наткнувшись спиной на парня. Его руки легли мне на плечи, и слегка сжали, успокаивая. Сердце колотилось где–то в горле, а руки нервно подрагивали, крепко сжимая блокнот с ручкой, куда я записывала заказы посетителей. Подумать только, взрослые мужчины, у которых, я уверена, были жены, если судить по кольцам, могли спокойно поиметь девушку, даже без ее согласия. Стало противно и страшно. Страшно идти домой после смены, неизвестно, сколько еще таких же, как эти, могут встретиться ночью.
Первым подал голос тот, кто держал меня. Он фальшиво улыбнулся гнилыми зубами и пропел, ворочая непослушным языком:
— Мы просто болтали с Эми. Объясняли, что именно хотим сегодня на ужин. Правда ведь, дорогая?
— Я бы так это не назвала! — я невольно крепче вжалась в грудь Андреса, когда Фернандо, теперь я вспомнила его имя, оскалился, не получив подтверждение его слов. Андрес же, не меняя ленивой интонации, начал говорить с ними на испанском. Словно что–то объясняя, только вот что? Черт, почему я не знаю этого языка? По мере того, как он говорил, их лица приобретали все более непроницаемый и трезвый вид. Улыбки стерлись, и теперь они просто слушали, слегка покачиваясь и опираясь пальцами на стол, в то время, как парень моложе лет на двадцать учит их жизни. По тому, как нервно подрагивали пальцы мужчины постарше, было видно, что они еле сдерживаются, чтобы не выдать своих истинных эмоций.
Я же давно перестала вслушиваться в слова, смысл которых не понимала. Просто стояла, даже не думая о том, чтобы отойти от парня, чьи руки сейчас стали коконом спасения. Уже дважды именно он приходит мне на помощь в такой ситуации. Находясь каких–то несколько дней в Ла Перле, я поняла, что она чем–то напоминает зону. Такая же огражденная, никого не выпускают, если за тобой числится долг. Я, кстати, проверила это на себе. Мы пытались с Элей выйти в город, чтобы подать заявление о краже паспорта, но, как и предупреждал Роб, меня не выпустили пара амбалов на одних воротах, и другие, такие же «церберы», на других. И даже в обычных ежедневных событиях кроется то, что возможно и есть в нашей стране, но хотя бы не так открыто. Здесь же ложь, воровство, желание изнасиловать так же нормально, как у нас проехаться на метро. Возможно, местные жители привыкли так жить, да и друг с другом они вряд ли так поступают, скорее всего только с приезжими, которые теряются под давлением чужих привычек и традиций.