Провидение зла
Шрифт:
– Зачем? – не понял Игнис.
– Чтобы погибнуть за тебя, если кто-то захочет отправить тебе в горло стрелу или бросить нож, – прошептал Алиус. – И служанки это тоже касается.
– Стрелу? Бросить нож? – оторопел Игнис. – Кому это может прийти в голову? Или Литус Тацит не простил меня? Или мерзавец Рубидус не удовлетворится тем, что покалечил Каму?
– Ну, насчет Рубидуса не скажу, – пожал плечами, вглядываясь во тьму, Алиус. – Он ведь мстил за проигрыш незнакомцу? Кто его знает, вдруг за двойной позор, быть побежденным девчонкой, он и в самом деле захочет ее убить? Но нет, дело не в этом. Тебе, Каме, всему твоему семейству угрожает опасность. Только не со мной ты это будешь обсуждать. Со своей матерью. Или с отцом.
– Почему я сейчас с тобой? – уперся Игнис. – Я ничего не знаю про тебя. Только имя, и все. Кто ты? Почему я должен верить тебе?
– У меня только имя и есть, – улыбнулся Алиус. – Да и что еще может представить человек, кроме своего имени? И верить ты мне не должен, упаси меня, Энки, насильно обращать кого-то в такую веру, да и в любую другую. Но твоя мать поверила мне. Или получила поручительства от тех людей, которым она верит. В любом случае, мне она показалась очень мудрой женщиной.
– Она королева! – повысил голос Игнис.
– Тссс, – приложил палец к губам Алиус. – Мы и так слишком связно говорим для двух пьянчужек. Мне верить необязательно. Ему веришь?
Сквозь гул начинающей выплескиваться из амфитеатра толпы раздался цокот копыт, и из тени последнего из четырех зиккуратов появился всадник. За ним следовали две оседланных лошади.
– Все в порядке? – свесился из седла Вентер.
– Более или менее, – ответил Алиус.
– Упряжь из Бэдгалдингира! – поднял брови Игнис. – Золотые башни вышиты на седлах! И оружие…
– И плащи, – продолжил Вентер, – и новые ярлыки. Ну-ка, накиньте на себя плащик. Клянусь Энки, Ваше Высочество, если бы не голос, ни за что бы не поверил, что передо мной принц Лаписа. Так что вам пока что лучше помалкивать. Ярлыки у меня, а вы сойдете за немых.
– Куда мы? – только и выдавил сквозь подрагивающие губы Игнис.
– Прочь из Ардууса, – ответил Вентер. – Через Северные ворота.
– В Бэдгалдингир? – вовсе растерялся Игнис.
– Чего там делать? – изумился Вентер. – Нам теперь одна дорога – домой. Но когда заяц убегает от лисы, он же не о том, где будет прятаться, думает, а о том, как ему убежать.
– Мы убегаем? – вскочил в седло Игнис.
– Не так резво, Ваше Высочество, – нахмурился Вентер. – С таким лицом на лошадь нужно заползать с трудом, подогнав ее к забору или к скамье, а то ни один дозор нас просто так не пропустит.
– Мы убегаем? – повторил вопрос Игнис, взглянув на Алиуса, которые взлетел в седло ничуть не медленнее, чем он сам. – Если мы зайцы, то кто лиса?
Алиус надул губы и щелкнул пальцами. Вентер тяжело вздохнул.
– В том-то и дело, что заяц уже бежит, а кто лиса, и не знает пока еще.
– Почему? – нахмурился Игнис.
– Оборачиваться опасно, – ответил Вентер.
Когда часы на ратуше пробили без двух часов полночь, а на Вирской площади, а также на Ремесленной и Северных улицах, захватывая и торговые ряды, и даже Храмовую площадь и прилегающие улицы, уже горели костры, звенели бубны и гремели барабаны, пищали каламские рожки и так или иначе веселился народ, перед воротами цитадели остановился всадник. Стражи, которые с завистью косились на недалекое празднество, забегали, едва всадник наклонился к факелу. Заскрипели ворота, и гость, что было дозволено только особам королевской крови, миновал проездную башню верхом, хотя королем он не был. Зато он был мастером тайной стражи Ардууса или, как считалось при дворе, личным вестником короля. Его звали Кракс. Он происходил из руфов, но с детства обрел седину, и если сбривал бороду, то мог сойти и за атера, и за лаэта. Сейчас подбородок его покрывала рыжая щетина, глаза были красными, но взгляд оставался твердым. Кракс миновал вторые ворота, третьи и спешился только во внутреннем дворе главного укрепления, которое поднималось из цитадели и всех ее стен подобно сердцевине каменного цветка с высоченной башней по центру. Вынырнувший из темного проема слуга принял лошадь, Кракс на ходу сбросил перчатки, плащ и направился к лестнице, которая не менее пары сотен шагов змеилась по стене внутреннего двора, а затем через стальной разводной мостик ныряла в главную башню цитадели. Там она каменной спиралью поднималась в покои Пуруса Арундо, короля Ардууса. Не сбив дыхания, Кракс подошел к тяжелой двери, отдал появившемуся слуге меч и ножи и, ударив три раза по выгравированному на двери символу Ардууса калбу, с усилием потянул на себя створку.
Покои короля Арундо на первый взгляд были пусты. Стены и окна скрывались за строем резных мраморных колонн, вместо ламп в зале горели свечи и мерцал камин, который был устроен подобно той же башне во внутреннем дворе цитадели. И вокруг него тоже шла узкая лестница, исчезая в темном проеме входа на второй ярус. Немногочисленные предметы мебели, как помнил Кракс, могли бы очаровать нечаянного наблюдателя тонкой резьбой, но их скрывали тут и там разбросанные шкуры и роскошные ткани. С широкого лежака, способного вместить на ночь сразу несколько дозоров, поднялась обнаженная девушка и медленно, как это умеют только каламские горные кошки, не скрывая своей красоты, но и не задумываясь о ней, стала подниматься по лестнице. Кракс ждал. Прошла минута, другая, наконец застучали каблуки королевских сапог, и на лестнице появился Пурус Арундо.
– Ваше Величество? – склонил голову Кракс.
– На крохотном куске земли от Эбаббара до гор Митуту с десяток величеств, одно величественнее другого, – раздраженно буркнул Пурус и опустился в кресло у камина. Только после этого Кракс подошел к королю, остановившись у обитой бархатом скамьи.
– Садись, – махнул рукой Пурус. – Говори.
– Рефаимы присягнули свеям, – сказал Кракс.
– Сколько они могут выставить воинов-великанов? – нахмурился Пурус.
– Пять сотен, – ответил Кракс. – Но это если выставят всех, думаю, многие укроются в горах. Вместе с детьми и стариками рефаимов всего тысяч пять.
– Да, пять сотен великанов и не могли остановить свеев, если их слишком много, – задумался Пурус. – Но этого более чем достаточно, чтобы причинить нам неприятности.
– Полторы тысячи лет назад в битве у Бараггала участвовали всего сто тридцать рефаимов, – позволил себе напомнить королю Кракс.
– Когда между собой сражаются боги, меряться великанами последнее дело, – пробормотал Пурус. – У Лучезарного была тысяча этлу, не считая мастеров ратей и мастеров легионов. Да, этлу чуть ниже рефаимов, но они быстрее, лучше обучены… И что это дало Лучезарному?
– Это была битва богов, – растянул губы в улыбке Кракс.
– Да, – кивнул Пурус. – Но она может повториться.
Кракс только пожал плечами.
– Ладно, – махнул рукой король. – Что еще?
– Джофал – Веселый Свей, не единственный вожак северян, – сказал Кракс. – Он правит ордой, которая стоит под Шуманзой. Считается общим вождем, но Иевус брала другая орда, которой правит некто Слагсмал. И рефаимы присягали ему.
– Кто он? – спросил Пурус.
– Не свей, – ответил Кракс. – Скорее всего, ант или вент. О нем я пока мало знаю, но…