Провидение зла
Шрифт:
– Вот ведь, – сплюнул Вентер, потирая обмороженную ладонь. – Вечно все так с этой магией… Лучше бы и вправду следовало объехать… Что ж делать-то? Придется вам, Ваше Высочество, теперь сидеть на муле бедняги Окулуса.
– Придется, – процедила сквозь зубы Кама.
Весть нашла цель. Далекий соглядатай торопился доставить ее по месту назначения. Сообщить, что заклинание не возымело успеха, не смогло выжечь то, что пробудилось в груди Камы и Игниса. Или смогло?
Глава 2
Игнис
Хозяин большого дома на Северной улице Ардууса, той, что совпадала с дорогой на Бэдгалдингир и на которой даже и в неярмарочные дни хватало народу, а в ярмарочные было не пройти, на все начало весны переселялся в дом к своему дальнему родственнику, где и теснился, потому что иметь большой дом в Ардуусе и не заработать на нем изрядное количество монет мог себе позволить только умалишенный или сказочный богач, которому плевать на ежегодный доход. Предки этого хозяина, который был весьма состоятельным даже для Ардууса, но никак не сказочным богачом и уж тем более не умалишенным, предпочитали красоте прочность. Они не ладили в доме причудливых барельефов и статуй, не украшали окна дорогими витражами или бронзовыми решетками, не подбирали вместо серого камня разные сорта мрамора или гранита и не пытались поднять потолки на такую высоту, что рассмотреть повисшую на балках паутину мог только провалившийся в щель между черепицами какой-нибудь птах. Нет, они строили дом из обычного камня, зато обтесывали его почти так же, как это умели делать древние каламы. Если же им приходилось использовать дерево, то этим деревом, по их мнению, мог быть только дуб, чтобы и через сто или двести лет не пришлось менять балки, столбы, рамы или тяжелые двери, и этот дуб обрабатывался так, что не уступал гладкостью отшлифованному камню. А уж стены и потолки, окна и дверные проемы устраивались таким образом, чтобы даже мысли не возникло в головах у чаянных и нечаянных гостей, почему все сделано именно так, и никак не иначе. И странным образом эти самые прочность и простота, которые достигались надежностью материала и незатейливыми способами его соединения, оборачивались подлинной красотой, притягивали взгляд и селили в сердце каждого гостя симпатию и благоволение к дому и его хозяевам.
Почему-то именно об этом думал Игнис, который собрался перед главным турнирным днем отдохнуть, но наткнулся у дверей комнаты на любимую служанку, послушался не разума, а тела, и теперь ничуть не утомленный, что было странно, лежал в постели с горячим и преданным существом под боком и в неверном свете масляных ламп рассматривал дубовые балки над головой и точно такие же балки, укрепляющие стены, простое стрельчатое окно со стеклом в свинцовой раме, серый камень на стенах и на полу, жесткую черную шкуру калба, брошенную у постели, деревянную тумбу, жестяную чашу для умывания и грубое льняное полотенце над ней. Все это ладно складывалось одно с другим и создавало настоящий уют, о котором принц не задумывался в Лаписе, поскольку там все было привычным и удобным, и даже порой оборачивалось роскошью, но, как теперь казалось Игнису, в уют не складывалось. И все-таки стоило ему закрыть глаза, как перед мысленным взором проплывали именно картины Лаписа.
За сто пятьдесят лиг от родного дома и за шестнадцать лет от счастливого пятилетнего возраста Игнису казалось, что он снова проснулся в северном крыле королевского замка, сбросил на пол войлочное одеяло, опустил ноги на холодный камень и, кутаясь на ходу в теплый араманский платок, выбежал на галерею. Четырехугольные башни Лаписа тонули в тумане, стены блестели от утренней росы, и весь мир состоял из сырого камня, холодного ветра, шлепанья босых пяток, потрескивания углей в жаровне на главных воротах, кукареканья далекого петуха и плача на верхней галерее – маленькая Камаена не давала покоя матери. На углу галереи стоял дозорный, но сейчас он был только утренней тенью, это днем Игнис мог позволить себе поговорить со стражником и даже прикоснуться к рукояти его меча, сейчас он спешил. Только рано утром ему дозволялось встретиться с королем Синумом – собственным дедом, лицо которого покрывали такие мелкие морщины, что оно казалось затянутым в сеть. Наступит день, и тот будет занят важными делами, в которых нет места подрастающему принцу. Но рано утром дед принадлежал Игнису. Вот под пятками зашуршали шкуры, затем войлок, потом опять камень – сорок ступеней, каждая из которых по колено маленькому Тотуму. Главное – не споткнуться и не упасть, а если упал, не заплакать, Синум не любит слез. Снова галерея, плач Камы стал тише, зато в лицо ударил ветер со стороны алеющих на заре вершин, и вот наконец башня старого короля, и он сам сидит в кресле, завернувшись в одеяло, и потягивает из серебряного кубка разогретое с травами и медом вино. Одеяло распахивается, Игнис забирается на руки к деду, прижимается к его широкой груди и уже в тепле начинает с ним ужеутренний разговор:
– Дед, а почему ты говорил, что крепость Ос, которая охраняет вход в нашу долину, построена каламами?
– Потому что так и есть. Она была выстроена древним народом, который жил до нас на этой земле. За пятьсот лет до великой войны. Две тысячи лет назад.
– А зачем была нужна крепость, если до войны оставалось еще пятьсот лет? – не унимался Игнис.
– Потому что, если бы не было крепостей, войны случались бы чаще, – бормотал дед. Его мучила бессонница и ломота в суставах, но внука он ждал каждое утро.
– А от кого должна была защищать эта крепость каламов? – сдвигал маленькие брови Игнис.
– От тирсенов, – объяснял дед. – Они хотели завоевать эти земли. Прошло время, и они попытались завоевать уже нас, потому что каламов в этих местах почти не осталось. Но у них снова ничего не вышло. И все-таки, на всякий случай, мы заключили Ардуусский договор. Чтобы защищать свои земли сообща.
– А почему мы никого не хотим завоевать? – продолжал допрашивать деда Игнис.
– Мы – маленькое королевство, – вздыхал дед. – Мы можем только защищаться. И кстати, эта крепость – Ос – готова послужить нам так же, как могла бы послужить древним каламам две тысячи лет назад.
– А наставник Сор Сойга говорит, что тот, кто хочет защититься наилучшим образом, должен нападать! – вспоминал Игнис.
– Слушай своего наставника, – кивал дед. – Но помни, если ты защищаешься, то можешь защититься. А если ты нападаешь, то рано или поздно будешь и защищаться тоже. Зачем две войны, когда и одной много?
– А крепость Ос выстояла в большой войне? – допытывался Игнис. – В самой большой войне? В той, которая была почти полторы тысячи лет назад?
– Нет, – качал головой дед. – Крепости Ос не пришлось испытать прочность собственных стен и башен. Война обошла ее стороной. А Лаписа тогда и вовсе не было. И битва была не здесь.
– А где? – не унимался Игнис.
– В том месте, где ныне находится Светлая Пустошь, – сдерживал рвущий грудь кашель дед. – Там, где когда-то высился дом богов – Бараггал.
– И кто же там сражался? – перехватывало дыхание у мальчишки.
– Там были два войска, с которыми ныне не может сравниться ни одно, – начинал долгожданный рассказ дед. – Эту землю защищал правитель тогдашней империи Лигурры. У него было три армии – каждая по сто тысяч воинов. И гвардия отборных воинов в десять тысяч человек.
– Это очень много? – восторженно шептал принц.
– Очень, – кивал дед. – Во всей лаписской долине вместе с Лаписом и со всеми деревнями, хуторами и даже горными сторожками и с крепостью Ос всего около семидесяти тысяч человек. Со всеми младенцами, старушками и стариками! А это меньше, чем одна армия императора Лигурры. А у него их было три. И кроме этого к нему на помощь пришли еще более трехсот тысяч человек. Остатки еще двух его армий, а также каламы, араманы, дины, самарры, нахориты, хапирру, иури, валы, прайды, свеи и даже великаны с севера – рефаимы, которых было ровно сто тридцать воинов. Так что под началом императора собралась великая сила – более шестисот тысяч человек!
– А кто же нападал на него? – задавал положенный вопрос Игнис.
– Еще более страшная сила, – скрипел дед. – То войско шло с востока, из далекой земли Эрсетлатари, или, как теперь чаще говорят, Эрсет. И оно шло, чтобы завоевать весь мир. По пути оно покорило самые великие крепости – Абуллу, Кагал, Алку, Бэдгалдингир. Обратило в пепел самое богатое государство тех лет – Таламу. Но даже потеряв множество воинов в этих осадах и битвах, на равнине перед Бараггалом то войско превосходило войско императора числом почти вдвое, а силою многократно.