Провинциал, о котором заговорил Париж
Шрифт:
— Черт возьми, но ведь все было совершенно не так!
— Шарль, порой все решает не истина, а количество свидетелей… Перраш сразу после вашего ухода побежал к комиссару полиции нашего квартала и сделал жалобу по всей форме, требуя, чтобы вас послали на галеры или по крайней мере засадили в Шатле и продержали там подольше…
— Выходит, я должен теперь спасаться от полиции?
— Ну, не все так плохо, — улыбнулась Луиза сквозь слезы. — С нашим комиссаром я давно знакома. Очень приличный и справедливый господин, дворянин из старого, хоть и обедневшего рода. Уж он-то никак не склонен без тщательной проверки давать ход наглым жалобам какого-то буржуа. Я сумела ему объяснить, что вы — воспитанный
— Успокойтесь, — сказал д'Артаньян с видом победителя. — Пусть продают, я знаю человека, который ее немедленно купит исключительно для того, чтобы она осталась на своем месте…
И он принялся пригоршнями выгребать из карманов выигранные луидоры, со звоном усыпая золотыми монетами стол.
— Боже мой, Шарль! — просияла Луиза, с непросохшими глазами бросаясь ему на шею. — Вы лучший мужчина в мире!
Скромность заставляет нас воздержаться от детального описания того, что происходило в гостиной возле усыпанной золотом скатерти в красно-синюю клетку. Мы можем упомянуть лишь, что корсаж прекрасной нормандки оказался безжалостно расшнурованным, ее русые локоны пришли в совершеннейший беспорядок, а д'Артаньян, считавший, что ему открыты все тайны любви, тем не менее узнал еще кое-что новое о женщинах. Учитывая, что стоял еще светлый день и дом был полон слуг, все произошедшее было совершеннейшим безумием, но накал страстей, охвативший любовников, был очень уж велик…
Когда молодые люди вернулись в здравый рассудок, д'Артаньян вновь поразился, каким самообладанием и остротой ума обладают дочери Евы: Луиза, быстренько приведя себя в порядок, выглядела так, словно ничегошеньки не произошло и они занимались вдвоем чтением богословских книг или другим не менее благонамеренным занятием.
— Шарль, мне пришла в голову великолепная идея… — сообщила Луиза с тем же самообладанием. — Вовсе не нужно, чтобы нашу обстановку выкупали вы…
— Отчего же? Я ее незамедлительно куплю и подарю вам…
— А в какое положение вы меня этим поставите? Приличную замужнюю женщину? Бриквиль отнюдь не болван, и он вряд ли поверит, что вас к этому подарку подтолкнуло лишь желание сделать ему приятное… Да и противный Перраш, чует мое сердце, постарается ему наговорить черт-те что… Нужно их упредить.
— Каким образом?
— Я все продумала, — решительно заявила Луиза. — Нужно сделать так, чтобы это я заняла у кого-нибудь деньги, понимаете? Вы для роли кредитора не годитесь, это опять-таки чересчур явно… Приведите мне кого-нибудь из ваших знакомых, на кого можете положиться, и я по всем правилам выпишу ему заемное письмо на эти деньги. Представляете, в каком положении окажется Бриквиль? Даже если Перраш ему что-нибудь гнусное наговорит — а это уж будьте уверены, — мой муженек не успеет задать мне выволочку. Я первая перейду в наступление. Выскажу ему все: как эгоистичен и непредусмотрителен он был, забыв о долге и сроке уплаты, в какое положение он меня поставил своей забывчивостью, сколько трудов мне пришлось приложить, пока я, в отсутствие хозяина взвалив на хрупкие женские плечи груз забот, отыскала сговорчивого кредитора…
— Черт возьми, а ведь ему будет не до нападения! — расхохотался д'Артаньян. — И уж никак не до попреков и подозрений!
— Вот именно, Шарль… Есть у вас кто-нибудь на примете?
«О женщины, вам имя — вероломство! — подумал д'Артаньян. — Право слово, недурно подмечено! И фразочка неплоха! Нужно будет ее запомнить и при случае
— Луиза, — сказал он решительно. — Все будет улажено быстрее, чем вы себе представляете!
Он незамедлительно поднялся к себе, крикнул Планше и, не теряя драгоценного времени, спросил:
— Планше, как ты думаешь, кто ты таков?
— Слуга вашей милости, — незамедлительно ответил малый.
— Главным образом, — сказал д'Артаньян. — Главным образом… Но есть еще и другая сторона твоей славной личности. Да будет тебе известно, что в данный момент ты — алчный ростовщик, лихоимец, ссуждающий деньги в долг…
— Я, сударь?! — воскликнул Планше в совершеннейшем изумлении. — Да у меня и денег-то нет! Тот экю, что я, согласно вашим приказаниям, должен был пропить за ваше здоровье, уже остался в кабачке «Сосновая шишка»…
— Друг мой, ты пребываешь в совершеннейшем заблуждении, — сказал д'Артаньян, загадочно ухмыляясь. — В гостиной, на столе, лежит куча золотых монет, которые ты под заемное письмо ссудил нашей любезной хозяйке…
И он вкратце посвятил Планше в тайны задуманного предприятия, ставившего своей целью посадить дражайшего г-на Бриквиля на невидимую миру цепь и напялить на него столь же невидимый намордник.
— Ну что же, сударь, — вздохнул Планше. — Коли вы приказываете… Откровенно говоря, не лежит у меня сердце к ростовщикам, даже дикие турки, я слышал, их не любят и ущемляют всячески, даром что безбожные агаряне… А у нас в Ниме одного ростовщика опустили головой вниз в выгребную яму, причем до сих пор неизвестно, кто его так искупал… Но, коли уж мой господин приказывает… Я, знаете ли, не слепой и кое о чем догадываюсь, но язык буду держать за зубами, как хорошему слуге и подобает…
— Планше, ты образец слуги, — сказал д'Артаньян. — Когда я стану маршалом Франции, отдам тебе в управление все ветряные мельницы в какой-нибудь провинции…
— Благодарю вас, сударь, но у нас в стране нет такой должности…
— Что за важность? — фыркнул д'Артаньян. — Мы ее изобретем специально для тебя! Пошли, нужно послать за стряпчим и быстренько составить заемное письмо…
План Луизы был претворен в жизнь незамедлительно — уже через час Планше был сделан заимодавцем, что подтверждалось соответствующей бумагой, а назавтра выставленная на торги обстановка была им куплена и, разумеется, так и осталась на месте.
— Черт возьми, а если Бриквиль привезет кучу денег, выиграв-таки процесс о наследстве? — спросил д'Артаньян ночью, пребывая, как легко догадаться, в супружеской постели помянутого господина. — И быстренько расплатится?
— Нам нечего беспокоиться, Шарль, — сообщила Луиза. — Наследство это заключается в земельном участке и недвижимости. У Бриквиля всегда было туговато с наличностью…
И больше о деньгах в эту ночь не было сказано ни слова.
Глава двенадцатая Перевязь Портоса
Положительно, сам бог послал д'Артаньяну в друзья столь искушенного и всезнающего человека, как Пишегрю. Так полагал сам гасконец, чья жизнь со времен нового знакомства изменилась самым решительным образом.
Прежде всего, он открыл для себя новый удивительный мир, заключенный внутри Парижа, как семечко в яблоке, и неизвестный людям непосвященным, — целую Вселенную игорных зальчиков, укрытых в задних комнатах кабачков, ресторанов и даже лавочек, торговавших вроде бы исключительно галантереей или шорным товаром. Пишегрю, не ограничиваясь Прихожей короля, был своим человеком во всех этих местах, куда ввел и д'Артаньяна как полноправного члена Братства игроков, по своей многочисленности и неимоверно далеко простиравшихся связях, пожалуй, превосходившего даже таинственный орден иезуитов.