Проводник
Шрифт:
— Как жаль, — растерялся Макс. — То есть я хотел сказать, жаль, что не успею. А так хотелось поблагодарить за спасение. Что ж, тогда придётся передать кому-нибудь в отделении…
— Так оставьте подарок у меня, — предложил доктор, — чего уж проще. Напишите ему записку, я непременно передам.
— Благодарю вас…
Глава 9
Отпустив извозчика, Макс с интересом оглядел старинный двухэтажный особняк и легко поднялся по ступенькам. После почти месяца прогулок по так и норовящей ускользнуть из-под ног шаткой палубе, ступать по твёрдой земле показалось верхом блаженства. А уж когда добрался до гостиницы, отсыпался почти трое суток, немало обеспокоив сердобольную горничную. Хотя, может так сказался переход в другой часовой пояс. Всё-таки Париж не Москва, западнее тысячи на две, темнеет непривычно поздно. Организм так быстро не перестроишь, хочет спать и всё тут.
Остановившись перед массивной дубовой дверью, озабоченно щёлкнул крышкой хронометра.
Без пяти час. Отлично. В Академии особо предупредили, что господин Пастер ценит пунктуальность, и часы приёма расписаны на неделю вперёд. Впрочем, едва узнав, что молодой учёный прибыл из далёкой России, нашли небольшое окно для личной беседы.
Придирчиво оглядел плащ, смахнул невидимую пылинку и решительно потянул витой шнурок звонка.
Дверь медленно отворилась.
— Что вам угодно, мьсе? — заинтересованно глянула служанка.
— Добрый день, мадам, — учтиво приподнял шляпу Макс. — Дмитрий Михайлович Росинский, мне назначена встреча в час дня.
— Да-да, прошу.
Мельком глянув в массивное зеркало, Макс вручил шляпу и плащ подошедшему швейцару.
— Прошу вас следовать за мной, мсье, — служанка величаво прошествовала на лестницу. — Господин Пастер ожидает вас в кабинете.
— Благодарю.
Сдерживая волнение, Макс поднялся на второй этаж и остановился перед лакированной дверью.
Утром на выступлении в Академии Пастер произвёл впечатление человека сурового и мрачноватого. Надо постараться быть максимально лаконичным и говорить только по существу. Поручение министра должно быть исполнено в точности.
— Разрешите? — деликатно постучал в дверь.
Не дождавшись ответа, чуть подождал и вопросительно оглянулся на служанку.
— Может быть он куда-то отошёл?
— Нет-нет, должен быть там. Я буквально пять минут назад приносила ему кофе.
— Х-м-м… Странно.
Пожав плечами, Макс набрался смелости и потянул ручку двери.
— Мьсе Пастер, разрешите?
Человек за столом казалось, уснул, безучастно уткнувшись в разлитую чашку.
— Вот чё-р-р-т!
Служанка в ужасе вскрикнула.
Позабыв о приличиях, Макс бросился к учёному. Нащупал сонную артерию, уловив учащённый пульс.
— Он жив! Скорее врача! Скорее!
Побледневшая служанка опрометью кинулась прочь.
Пастер приоткрыл глаза, и едва ворочая языком, натужно прохрипел:
— Кто вы?
Побагровевшее лицо страшно исказилось. Правая половина губ осталась странно неподвижной, словно приклеенной.
— Бог мой, да у вас же инсульт! — ужаснулся Макс. Многочисленные наставления Глафиры Иосифовны вспомнились сами собой.
— Не волнуйтесь, я ваш друг. Позвольте, расстегну ваш костюм…. Так… Что ещё… Вам нужен воздух…. Много воздуха!
Торопливо расстегнув непослушные пуговицы, метнулся к окну. С трудом совладав с тугой рамой, открыл нараспашку.
Прохладный октябрьский ветерок хлынул в кабинет, вороша бумаги.
— Вот так вам будет лучше, — Макс вернулся к столу и деликатно придержал пошатнувшегося Пастера. — Не волнуйтесь, сейчас прибудет помощь…
На лестнице загрохотали шаги. Тяжело дыша, в кабинет ворвалась растрёпанная женщина. Следом растерянный швейцар.
— Боже мой, Луи! Что с тобой! — женщина бросилась к столу.
Муж слабо шевельнулся и, попытавшись что-то сказать, поник и закрыл глаза.
— Успокойтесь, мадам, — шагнул навстречу Макс. — Его нельзя тревожить. Подозреваю, что это апоплексический удар. Я уже послал за врачом.
Мадам Пастер остановилась. Уверенный вид и спокойный тон незнакомца подействовали, словно целительный бальзам.
— Кто вы?
— Дмитрий Михайлович Росинский, — склонил голову Макс. — Мне была назначена встреча ровно в час…. Простите, понимаю ваше состояние, но можно ли перенести господина Пастера в кровать? Ему сейчас крайне необходим полный покой и очень и очень много свежего воздуха. Не запирайте окно даже на ночь…
— Да-да, конечно, — опомнилась мадам Пастер. — Франсуа, позовите мужчин, — повернулась к швейцару. С готовностью кивнув, слуга стремительно умчался по лестнице.
Прислушавшись к неровному дыханию мужа, мадам Пастер смахнула выступившие слёзы.
— Боже мой, будто бы просто спит…. Так вы врач из России?
— Не совсем, мадам, — замялся Макс. — У меня несколько иная специализация, но я имею некоторый успешный опыт ухода за такого рода больными. Уверен, всё будет хорошо. Главное, болезнь обнаружена вовремя. Здесь всё решают буквально считанные минуты…
На лестнице послышались торопливые шаги. Растеряно поглядывая на хозяйку, рабочие выстроились у стены.
Совладав с чувствами, мадам Пастер тихо прошептала:
— Прошу вас, перенесите мужа в постель…
Украдкой вытерев слёзы, проследила за спускающейся процессией, и, направившись было следом, обернулась в дверях.
— Господин Росинский…. Если вас не затруднит, прошу вас дождаться нашего семейного доктора, мьсе Годелье, здесь важно каждый…, - голос пресёкся.
— Конечно, мадам. С вашего позволения, я подожду здесь.
— Благодарю вас.
Мадам Пастер заторопилась вниз.
Тяжело вздохнув, Макс плюхнулся на стул, рассеяно оглядывая царящий беспорядок. Опомнившись, закрыл окно и, подобрав мелко исписанные листки, вернулся к столу.
— Да, вот судьба…
Такая напряжённая работа кого хочешь доконает. Стресс. Не щадит никого, невзирая на должности и звания, даже учёного с мировым именем. Хотелось бы верить, что выкарабкается. Хотя, почему верить? Обязательно выкарабкается. Глафира Иосифовна вон своего Якова Моисеевича и в семьдесят один год выходила, а тут сорок шесть всего. Конечно, подобных высокотехнологичных лекарств сейчас ещё нет и в помине, но с другой стороны, она ведь и целый список народных средств зачитывала. Запоминай, дескать, Максимушка. Пригодится тебе, болезному. Теперь бы вот только это всё дело ещё вспомнить….