Проводник
Шрифт:
– Начни с главного, а там видно будет.
Он задумался, отхлебнул кофе - он был натуральный, сваренный на живом огне, с добавлением каких-то специй.
– Хороший кофе.
– Это основа напитка. Вот ты сидишь и пьешь его здесь, почему?
– Наверное потому, что сломалось во мне что-то, а вот что - понять не могу. Когда слушал рассказы Славы и Вари, внутри как струна натянулась и звенела все чётче, что надо с тобой повидаться. Вот я здесь, а дальше твоё дело - гнать или помогать, я без претензий.
– Тут так с ходу не скажешь. Разбираться надо. Только всё дело в том, насколько
И уловив его готовность кивнуть, добавила:
– Прежде чем скоропалительно согласишься, вспомни про то, что Варвара тебе рассказала. А после этого еще раз подумай. Обратного пути не будет.
– Да у меня его и так нет.
– Сейчас - есть. Можешь кофе допить, да обратно к друзьям возвращаться.
– Нет. Не могу так больше жить. Не хочу.
– Смотри сам. Только уговор, заистеришь - сразу расстанемся.
Бэл даже головой дёрнул:
– Да я вроде к истеричкам не отношусь...
– Ты поймешь, про что я.
– Готов я, Ветла. Не знаю к чему, но с открытой душой говорю, не играя в браваду. Будь что будет.
– Вот это тему говоришь. Значит, пусть так и будет.
Посмотрела на собаку, и та вдруг забеспокоилась, заскулила. Ветла погладила ее по голове, шепнула что-то неразборчивое, и та послушно легла, не сводя глаз с хозяйки. А она уже кивнула Бэлу на стул:
– Садись ко мне спиной, ничего не бойся, я рядом буду. Просто слушай и всё повторяй.
– Как, вот так, сразу?
– удивился гость.
– А чего тянуть? Я так понимаю, Валдай тебе, как перемещение проходит, рассказал?
– Да, и Варвара тоже.
– Ну и славно. Поэтому, если что объяснять понадобится, это лучше после делать. А теперь давай посмотрим, куда нас твой мир заведет.
Бэл пересел на стул и закрыл глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Ему было спокойно. Рядом пели птицы. Теплый ветерок теребил футболку. Он не чувствовал ни опасности, ни тревоги. Слушая её голос, тихий, размеренный, вроде как даже задремал, и вдруг словно под лед провалился. Обожгло холодом. От неожиданности открыл глаза и оторопел. Не было вокруг ни поляны, ни беседки, ни летнего дня. Сумрак, промозглая стынь расстилалась, сколько выхватывал глаз. Прямо перед ним чернела полынья с разломанными краями, и ни души.
– Где я?
– спросил он, озадаченно озираясь.
– Не знаю, - прозвучал совсем рядом голос Ветлы, и от него стало совсем спокойно. Окружающий вид был безрадостный, но не пугающий, как он этого ожидал.
– Что мне делать?
– Что это за вид? Где ты такое видел?
– Не помню. Мест таких убогих не видел ни разу.
– Ну, тогда о чем это этот вид тебе может напоминать, о ком?
– О ком...
– и тут словно обожгло его, и он выдохнул - Маринка!
В тот же миг ледяной, пронизывающий ветер подул, поднимая по черной воде рябь. Лицо обожгло холодом. Дышать стало трудно, колко. Бэл зябко поежился, оглядываясь в поисках Марины, но вокруг было прежнее безлюдье. Только вдали появился огромный черный силуэт собаки, она зыркнула в его сторону светящимися зелеными глазами, словно глянув на него через ночной прицел, и вдруг вскинув морду завыла, тоскливо и протяжно. Бэл вздрогнул и отступил на шаг назад.
– Всё. Уходим, - тут же сказала Ветла, и он с облегчением закрыл глаза, открыв их уже среди солнечной теплой реальности.
Напротив сидела Пуля, глядя на него совсем не страшно. Он натянуто улыбнулся:
– Это же ты была, Пуля?
Собака вильнула хвостом, словно подтверждая его догадку.
– Ох, и напугала же ты опять меня, - Бэл протянул руку, чтобы погладить ее, но Пуля увернулась и отошла. Он растеряно глянул на Ветлу. Она смотрела на него внимательным, серьезным взглядом.
– А вот теперь рассказывай.
– Что?
– не понял он.
– Кто такая Маринка и что между вами случилось, что она к тебе выходить не захотела.
– Мне бы не хоте...
– начал Бэл, но Ветла его бесцеремонно оборвала:
– Либо рассказывай все как есть, либо сеанс помощи завершен, и живи дальше как хочешь.
Бэл уставился вдаль, отметив, что день сразу как-то потускнел, потеряв былые краски и легкость.
– Служили мы с ней вместе ...
– начал он.
***
– Служили мы с ней вместе. Хорошая была девчонка, веселая. Чутка бесшабашная, но без этого в спецназе делать нечего. В общем, пришел нам срок в командировку ехать на Кавказ. Она тоже в списке была. Но так получилось, что не поехала. Пришла проводить уже перед самой погрузкой, каждому по монетке дала, типа, теперь мы не имели морального права погибать, не вернув ей долг. А по возвращению из командировки она уже нас не встречала, так в долгу у нее и остались. Командир рассказал, что Маринка по весне в лесу у реки гуляла и увидела, как пацанёнок под лёд провалился. Побежала спасать, да лед уже тонкий, в промоинах стоял. Проломился. Да только это Маринку не остановило, не такая она была. До мальчишки доплыла, за куртку его на поверхность вытянуть смогла, а самой уже сил не хватило. Вот такая в отряде потеря оказалась. А самое обидное, что у нас в той командировке была тишь да гладь, полгода, можно сказать, в расположении просидели. Смех вспомнить, ни единого выстрела не сделали. Вот ведь какой казус. За нас переживала, а себя не уберегла. Такая, значит, история...
– История, говоришь? Ну-ну...
– недобро усмехнулась Ветла.
– Расскажи, почему она в командировку не попала. Только давай, золотой мой, уговоримся, без украшательства. Ты постарался?
Бэл, обреченно кивнул:
– Я...
– Рассказывай, - Ветла скомандовала довольно жестко.
– Не знаю, что на меня тогда нашло. Но когда узнал, что она с нами должна ехать, как что-то во мне вздыбилось. Пошел к командиру и уговорил её не брать. Что говорил, тоже рассказывать?
– Не надо. А она что?
– Когда узнала, что её не берут, развернулась и спокойно вышла из расположения. Ушла на запасное крыльцо. Уже там дала волю чувствам, разревелась. Одна сидела. Никто к ней тогда не подошел. Парни просто не знали, что сказать, а мне было стыдно, что вроде как наговорил на неё лишнего, а командир поверил. Я ведь думал, что он не послушает меня, а оно вон как вышло...
– Стыдно, говоришь, было? Не ври! Что чувствовал?
– Да как есть говорю!
– на Бэла вдруг накатило раздражение.