Проводы на тот свет
Шрифт:
– У нас в прокуратуре, - вмешался Никита, - находится в производстве дело об убийстве двух владельцев фирмы "Харон". Ольга Тихоновна - дочь одного из них.
– Хорошо, что сообщили, - проговорил майор.
– После экспертизы мы передадим документы в прокуратуру. Впрочем, как решит начальство, осторожно добавил он.
– Господа, - обратился к мужикам Алексей и улыбнулся, заметив, как они насмешливо фыркнули - в "органах" такое обращение было не в моде, господа, приглашаю вас подняться на минутку к нам.
Оперативники колебались, принять приглашение или нет, решал старший, и Алексей добавил:
– Мы с Ольгой Тихоновной вчера вступили в законный брак.
– Значит, свадебный подарок вам преподнесли... Во сволочи!
– изумился майор.
– Эх, если бы такое да при Иосифе Виссарионовиче...
– прорезался неожиданно охранник.
– Ладно, ладно, - остановил наметившийся поток воспоминаний майор, ты ещё скажи: если бы при Лаврентии Павловиче...
– Вас мы тоже приглашаем, - проговорил Алексей "сталинскому орлу". Ведь, можно сказать, что ваша бдительность спасла нам жизнь.
Один из оперативников сказал майору:
– Надо бы глянуть, где обитают едва не пострадавшие. А заодно и напряжение снять - руки до сих пор подрагивают.
– Ведите, - решился майор.
Все поднялись в квартиру, и Алексей заметил, что они без зависти, но с некоторым удивлением, рассматривают богатое, просторное жилье Ольги и Алексея.
Ольга быстренько извлекала из холодильников на кухне закуски и бутылки, Алексей достал из серванта рюмки и фужеры.
– Спасибо!
– поблагодарил всех Алексей.
– Вы рисковали ради нас жизнью
Все выпили, и Алексей налил снова, понимая, что оперативники и Никита не смогут рассиживаться у них с Ольгой в гостях, им надо докладывать по начальству, их ждала обязательная в таких случаях казенная писанина.
Они попрощались, Никита ушел вместе с ними, предупредив, что позвонит.
– Интересный у нас первый день супружеской жизни, - обнял Алексей Ольгу, когда они остались вдвоем.
– Я боюсь, - Ольга уткнулась ему в плечо.
– Я очень боюсь, Алешенька. Это не тебя, это меня пытались убить.
– Торопились успеть, пока ты не объявила о своих правах на треть фирмы "Харон". Но ты не очень точна: пытались убрать и меня, понимая, что я тоже становлюсь наследником, поскольку теперь твой муж.
Он решительно проговорил:
– Оленька, тебе надо срочно скрыться, уехать. Ты на прицеле, эти подонки не остановятся.
– Куда я уеду? У меня никаких родственников, никого нет. Да и как я буду без тебя?
– захныкала Ольга, вытирая кулачком глазки.
– Уедешь в Анталию, на месяц или два, пока не обезвредим бандитов.
– А ты?
– Понимаешь, - терпеливо, как маленькой, объяснил Алексей, - твой отъезд развяжет и мне руки, я не буду бояться за тебя, смогу распоряжаться своим временем.
Она колебалась, и Алексей использовал последний аргумент:
– Любимая моя, ты теперь не одна. Тебе нельзя волноваться, а я не могу допустить, чтобы... Ну, ты понимаешь...
– Хорошо, Алешенька. Сегодня и завтра я окончательно оформлю завещание, иск в суд, оставлю тебе доверенность представлять мои интересы. Словом, я все оформлю по закону и через несколько дней смогу улететь... Мне Генрих Иосифович, папин юрист, посоветовал открыть на твое имя счет в банке и перекинуть на него деньги. Чтобы меньше волокиты было.
...Ее расстреляли в Анталии, у парадного подъезда отеля, в котором она остановилась. Стреляли из пистолета с глушителем, она пошатнулась, упала, пока разобрались, что к чему, потенциальные свидетели испарились. Никому не хотелось быть замешанным в разборки между "этими русскими", которые всем надоели и добропорядочным обывателям внушали страх.
Все мы смертны
Ольгу похоронили рядом с отцом. Ставров был предусмотрительным человеком, он при жизни "застолбил" участок кладбищенской земли под двумя грустными березами для себя и своих вероятных родственников. Он предвидел, что через десять-пятнадцать лет это "его" кладбище станет заполненным до пределов, захоронения на нем прекратятся и заранее подумал о дочери, её будущем муже, их детях. Что из того, что мужа и детей у дочери ещё нет? Они будут, а все люди смертны... И когда, желательно через много-много лет, смерть придет за ними, это кладбище уже будет "музеем" под открытым небом, печальным свидетельством беспокойных времен. Покойников станут увозить далеко-далеко за черту города, но у Ставровых будет свое смиренное пристанище. Он и клиентам советовал: "заботьтесь не только о том, кто представал перед Всевышним сегодня, но вообще о всех близких".
Все мы смертны...
Похороны Ольги были странными. Алексей отупел от глубокой, непереносимой боли. Он винил себя в том, что её, чистой, немного наивной девочки, мечтавшей о семейном счастье с любимым мужем и кучей детишек, больше нет.
Позвонил Андрей Иванович Юрьев, выразил глубокое соболезнование.
– Ее забрало у меня кладбище, - ответил ему Алексей.
– Эти проклятые кладбищенские дела... Сначала её отец, потом она...
– Следующим будешь ты, если не придешь в себя, - резко сказал Юрась. И не кладбище убьет, тебя всего лишь отнесут на него. Покойники безвредны, бойся живых...
Это сказал Юрась, который видел десятки умерших, в том числе и тех, кто расставался с жизнью не по естественным причинам.
Еще Юрась сказал:
– Значит не судьба была Ольге стать твоей женой... Она достойная женщина, и я скорблю вместе с тобой. Но думай не о смерти - о жизни...
Андрей Иванович передал соболезновАния своей супруги и дочери Таисии: "Тася очень переживает за тебя".
Позвонила и Таисия - она плакала, говорила, с трудом подбирая слова. Благасов предложил свои услуги в организации похорон, но Алексей отказал ему. Он интуитивно чувствовал, что не может и близко подпустить к Ольге, даже покойной, этого трубадура смерти. Алексей не знал, почему он так думает. Просто он, познакомившись с Благасовым и побывав по его приглашению на "кладбищенском" ужине, не доверял ему и испытывал к его похоронной "философии" отвращение.
Алексей не знал, как ему поступить, так как понимал, что похороны это трагическое действо, у которого должны быть квалифицированные организаторы. Но позвонил Сергей Викторович Сойкин, директор "ставровского" кладбища и сказал, что все хлопоты они возьмут на себя. "Мы очень уважали Тихона Никандровича, - с грустной торжественностью в голосе произнес он, и наш долг - помочь его любимой дочери обрести вечный покой".
Далее Сойкин сообщил, что у него был Яков Михайлович Свердлин и потребовал, чтобы на время похорон охранники из фирмы Волчихина были отозваны с кладбища, так как его охрану и поддержание порядка возьмет на себя фирма Свердлина.