Проводы на тот свет
Шрифт:
Благасов и его супруга Виолетта Петровна держались рядом с Алексеем Костровым.
– Сейчас Оленька ближе всех нас к Богу, - доверительно сообщил Благасов Алексею.
– Алексей Георгиевич, родной, - красиво приглушив голос до интимного тембра, произнесла Виолетта Петровна, - вы можете всегда, в любое время, рассчитывать на меня... Полностью...
Но Алексею было не до многообещающих намеков. Он лихорадочно думал о том, что идут последние минуты земного пребывания Ольги, и вот сейчас земля её примет и укроет.
Он не позвоЛил сжигать тело Ольги в крематории, ибо ужасался мысли, что ей, душа которой ещё не окончательно покинула тело, будет нестерпимо больно.
Наконец все уже было позади. Пришедшие проститься с дочерью Ставрова печально и тихо, со скорбно склоненными головами, прошествовали к своим машинам. Предстояли поминки, все, кого пригласили, знали, что они будут в ресторане "Вечность".
Алексей не хотел уходить от холмика земли, укрытого венками и цветами. Он озяб под холодом нахлынувшего на него безысходного одиночества. Мысль, что вот скоро он войдет в квартиру, порог которой его Ольга никогда больше не переступит, приводила его в отчаяние.
Никита Астрахан увел его от могилы, посадил в свою машину.
– Мы поедем на поминки, - заявил он.
– Выдержи это, Алеха, иначе тебя не поймут...
Алексей недолго посидел с Никитой в "Вечности", там всем распоряжался Благасов: произносил траурные тосты, предоставлял слово "почетным" участникам. Виолетта Петровна в элегантном траурном платье взяла Алексея в тесную опеку.
Без видимых последствий для себя Алексей выпил несколько рюмок водки, он словно отделился от присутствующих незримой стеной. Ему было не очень понятно, как в такие минуты можно вести порожние разговоры, с аппетитом закусывать.
– Вы осуждаете нас за этот дикий обычай поминать покойных за обильным столом, - уловил его настроение Благасов.
– Но это очень древний обычай: наши давние предки устраивали тризны и на них пенились медом и брагой круговые ковши.
– Я никого и ни за что не осуждаю, - равнодушно ответил ему Алексей.
– Тогда хотя бы поднимите рюмку за нашу безвременно ушедшую из жизни Оленьку. Я знал её совсем маленькой девчоночкой и, поверьте, для меня это тяжелая утрата...
Никита сидел рядом с Алексеем и бдительно следил, чтобы тот не сотворил какую-нибудь глупость. К нему пристроилась Марина из приемной Благасова и грустно поигрывала глазками, чуть раздвинув коленки. Алексей сказал Никите:
– Поехали. Здесь обойдутся и без меня.
Никита хотел остаться у него ночевать, но Алексей запротестовал:
– Надо привыкнуть снова к одиночеству. Когда ушла от меня Татьяна, я знал, что делать. А сейчас...
Он махнул безнадежно рукой.
Дома Алексей налил себе фужер водки, выпил, посидел, не закусывая. И снова выпил.
Зазвонил телефон, Алексей снял трубку, это была Татьяна. Она сказала приличествующие траурному поводу слова и предложила:
– Хочешь, я к тебе приеду? Мы ведь не чужие...
– Не надо, - вяло ответил Алексей и подумал: тоже мне, родственница объявилась...
Он снова выпил водки, пошатываясь, добрался до тахты, снял пиджак и опустил его на пол, лег, прикрыв глаза. Он лежал в тишине недолго, мелькнула мысль, что надо бы выключить свет. Но комната медленно утонула в темноте, свет померк сам по себе и из глубины квартиры вышел старик Харон с веслом. Он ничего не говорил, лишь укоризненно смотрел на Алексея запавшими глазами из-под кустистых седых бровей.
Сновидения Ольги перешли к нему, Алексею.
– Чего не позовешь меня с собой?
– спросил Харона Алексей.
– Я готов.
– Пока ещё рано, - ответил старик с веслом.
– Не торопись. Твоей супруге я разрешил на минуту явиться к тебе. А уже потом перевезу через священную реку Стикс.
Алексей увидел, что его Ольга сидит в своем любимом кресле у маленького круглого столика в углу комнаты. На столике стояла ваза с дивными, невиданными цветами: на сочных стеблях поникли пышные бесцветные головки. Ольга казалась тенью, она была в том же платье, в котором лежала в гробу, но оно почему-то стало белоснежным.
– Алеша, ты похоронил меня по-христиански. И я тебе благодарна...
– Оленька, родная, о чем ты? Ты ведь живая, сидишь предо мной!
– Нет, Алешенька. Это старик Харон, которого я не обижала, когда он являлся ко мне, разрешил навестить тебя. Потом он перевезет меня через реку Стикс в подземное царство Аида. И это будет навсегда.
– Оленька, твое место не там, Бог заберет тебя в рай. Ты безгрешна...
– Я надеюсь... Я тебя очень прошу, Алешенька, ты не убивайся по мне, тебе надо жить... Выдержи все, Алешенька, тебе нужны силы и мудрость...
– Постараюсь, Оленька.
– Они и тебя будут пытаться погубить...
– Кто "они"?
– Я не видела того, кто меня убивал. И ничего не слышала... Просто меня что-то толкнуло и я упала... Он убил не только меня, но и нашего сына. Как это страшно: человечек ещё не родился, а его уже убили...
Алексей хотел подойти к Ольге, обнять её, поцеловать. Но не мог приблизиться - Ольга отдалялась от него, словно её уносило легким дуновением ветерка в серые туманы.
– Я очень люблю тебя, Алеша. Живи...
...Ночь Алексей провел в полубреду, проваливался в бездонные пропасти, невидимые силы поднимали его в темный Космос. Он оказался в мире, в котором не было ни земли, ни неба, только бесконечная, неосязаемая темно-серая мгла...
Вырвал его из забытья телефонный звонок. В комнате было светло, звонил главный редактор "Преступления и наказания". Он произносил слова сочувствия, и Алексей бормотал в трубку что-то нечленораздельное разбитый, изломанный.
– Старик, выходи на работу, работа она, знаешь, лучшее лекарство, завершил разговор редактор, и Алексей облегченно вздохнул.